Книга Леди с дурной репутацией, страница 99 – Тереза Ромейн

— Да, верно, — признался Джордж. — Но это потому, что я прав. Я никогда не встречал таких талантливых дам, как ты. И если ты чего-то не можешь сделать… Господи, Касс, тогда кто сможет?

Она не могла смотреть на него, но не могла и отвернуться.

— Ты — маркиз, который однажды станет герцогом, который интересуется наукой и пытается изобрести новое. Ты сможешь, Джордж.

Он разочарованно посмотрел на нее:

— О чем ты мечтаешь, Касс?

— О том, чтобы помочь Чарлзу в работе: тогда мы заработаем достаточно денег на приличное жилье и нормальную еду.

— Это не мечта, а обыденность.

Какая милая беседа! Ей надо убираться отсюда как можно скорее, пока она не начала задавать вопросы, которые не должен задавать даже сыщик.

— Мечта — это то, чего ты хочешь! И дай мне возможность жить так, как я привыкла.

Он пожал плечами и поморщился от боли:

— Как хочешь.

Нет, она хотела не этого и тут сообразила, что он согласился с ней, а эту фразу произнес так, словно оказал ей любезность, допустив, что она доверяет своему разуму.

Искушение сгладить все неровности в их отношениях, пообещать ему, что исправит все, что было неправильным, стало почти непереносимым, но она не могла сделать это. Она была мозгом Чарлза, руками, клерком и кошельком. Если она все время пытается что-то исправить, то почему бы не сделать то же самое для Джорджа? А если не способна на это — ведь ей не удалось уберечь его от покушения в его собственном доме! — тогда что она может предложить ему… предложить кому угодно?

Кассандра встала, отряхнула юбки своего простого платья:

— Я должна идти. У тебя все будет хорошо потому, что у таких, как ты, по-другому не бывает.

Джордж не попытался подняться, просто ссутулился на скамье:

— У каких — таких? С матерью, зависимой от опиума, и отцом-игроком?

— Ты говоришь не о себе, а с тобой все будет в порядке.

Кассандра не заметила ему, что он ничего не сказал о ней. Это могло быть неуместно на фоне тех примеров, которые он привел, но ей было бы приятно узнать, что она занимает главное место в его мыслях.

Джордж вздернул подбородок, бросив на нее холодный взгляд:

— Кто-то прострелил мне плечо, и со мной все в порядке?

— В итоге — да, все будет в порядке.

Ей как-то пришла мысль, что если потери — цена за любовь, то это приемлемая цена. Но то была любовь к семье — краеугольная, неизбежная любовь, которую выстраивают каждый день в течение всей жизни. Чувство, которое она испытывала к Джорджу, было парящим и пронзительным, как шпиль, воздвигнутый на фундаменте. Оно вызывало боль. Оно вызывало трепет. И это чувство не стоило того, чтобы тратиться на его возведение, каким бы прекрасным оно ни казалось. Разрушение было неизбежно. А кто будет убирать образовавшиеся завалы? Кто окажется под обломками?

Конечно, Кассандра. Этим она и занималась: помогала, решала проблемы, подчищала, исправляла.

Как-то раз она сказала ему, что несправедливость ее не беспокоит, потому что это вещь повсеместная. Если когда-нибудь она вдруг начнет переживать из-за этого, то уже не остановится.

Кассандра солгала. Ее это тревожило, мучило, как чесотка. Не на коже, но внутри — чувство неправедности, которое никогда ее не оставляло. Несправедливость заставляла ее переживать, она ступила в это и сейчас чувствовала, что ее затягивает, как в омут. Как это несправедливо! Она так старалась — и все закончилось ничем. Как это нечестно! У нее было так мало, а у него столько всего — и теперь она еще оставляет ему свое сердце.