Книга Невестам положено плакать, страница 59 – Александра Довгулёва

Взгляд Гленны медленно изучал то, что было перед ней, а разум не мог осознать. Ей казалось, что время остановилось. Она как заворожённая, смотрела на тело той, что была к ней добра. Ей всё ещё казалось, что она всего лишь несчастная помешанная, которую отправили в лесную хижину из милосердия. Взгляд споткнулся о подол зелёного платья. Тот чуть задрался, обнажая кончик ноги. Гленна склонилась, откидывая ткань и чуть не упала отшатнувшись: длинная юбка больше не скрывала козьи копыта.

Борс удержал её.

— Ты что-нибудь ела? — вновь спросил он.

Гленна не понимала, почему он спрашивает. Они только что убили… Кого? Деревенскую сумасшедшую с врождённым уродством? Нечистую тварь, из тех, что пляшут под холмами, а в дни Самхейна стерегут путников на перекрёстках? Лесное дитя, которое Борс оскорбил, явившись в рощу с оружием?

— Откуда у тебя меч? — спросила Гленна, хотя и это значения не имело.

— Взял в бою.

Голова моргнула и шевельнулась. Гленна вскрикнула. Борс схватил одну из веточек хвороста и без толики колебания воткнул деревяшку в распахнуты глаз. Плоть зашипела и оплавилась, точно свеча из свиного жира. Смрад заставил Гленну закашляться.

— Рябина, — сказал Борс, — ты счастливица, Гленна, сама не ведая подобрала ветвь единственного дерева, которое могло бы помочь. Идём же. Скорее.

Ей и самой оставаться здесь не хотелось. Козы разбегались в стороны, при их приближении. Гленна едва поспевала за Борсом: отчего-то ноги стали тяжёлыми.

Собачий вой раздался где-то впереди. Лес менялся на глазах, Гленна не понимала, как он мог показаться ей светлым и приветливым. На месте оставалась и хижина, и поваленное дерево, поросшее лесными грибами, и хрусткий мох под ногами. Только солнце куда-то пропало.

— Почему так темно? — проборматала она, но Борс услышал. Они остановились. Он хотел что-то спроисть, но не стал: послшылся цокот копыт. Ровный и мерный, от которого лицо Борса вмиг стало таким же бледным, как белый сухой мох под ногами.

Он повёл её дальше, не тем путём, каким сюда пришла Гленна. Она не узнавала ничего, да и к тому же заболоченное озеро осталось где-то позади. Цокот копыт был медленным. Откуда бы здесь взяться лошади? Лес терял краски. Гленна не понимала, что это вовсе не мир вокруг стал сумеречным, а её глаза теряют способность различать цвета.

Цокот копыт не утихал, не становился громче или тише. Гленна стала сомневаться: не мерещится ли он ей.

— Почему так темно? — спросила Гленна вновь.

Она не видела больше Борса. Только чувствовала хватку его пальцев на собственном локте. Ноги совсем отяжелели. Точно она шла по вязкой грязи.

Под ногами захлюпала вода. Послышался собачий лай. Снова стало светлее, она стала различать очертания деревьев и пушистого зверя, который ждал их впереди.

«Пурка, — подумала Гленна, — живой!».

За спиной раздался грохот, порыв ветра лизнул Гленне затылок. Она хотела обернуться, но сумела сделать это лишь спустя несколько шагов, когда Борс ослабил хватку. Они перешли ручей, проточная вода отделяла рощу козопаски. Гленна сразу узнала создание, что стояло на том берегу: оно было точь-в-точь таким, как описала его отшельница.

Лошадиное тело, прозрачная кожа, сквозь которую были видны бордовые узлы мышц, ощеренная пасть полная щучьих зубов. Ярко-красный глаз, зло смотрел на беглецов. Чудище серидилось, рыло обезображенной ногой землю, но перейти ручей не решалось. Что-то держало его на том берегу.