Онлайн книга «На краю любви»
|
– Да ну, успокойся: это наши возвращаются в жилуху, – отмахнулся Леха. – Насиделись на сцене, нагоревались, наплакались да и порешили, что утро вечера мудренее. А полиция не придет, не бойся. – Почему ты так думаешь? – За мной кто-то следил, – угрюмо пояснил Леха. – Кто-то крался следом. Кто-то видел, как я вышел отсюда, и двинул за мной. Когда Похвалихинский овраг переходил по мостику, честно говоря, думал: набросятся и сбросят вниз вместе с мертвой. Нет, не осмелились. Но кто-то все же проводил меня аж до кладбища, только потом исчез. Этот человек понял, что мертвого тела больше в нашей жилухе нет. И обвинить тебя в убийстве невозможно. Хотя я до сих пор не пойму, зачем им, широкопольским твоим, вообще понадобилось это делать, ну, мертвую сюда тащить. Если уж хотели тебя убить, так это проще простого на улице или здесь, около жилухи подстеречь. – Я думаю, еще рано меня убивать. Скорее всего, они хотели выторговать у меня бумаги, – сказала Ася задумчиво. – Если бы меня забрали в участок, где у них был свой, купленный квартальный или кто-то чином повыше, они могли бы предложить: или я отдаю им бумаги и возвращаюсь в Широкополье, или меня обвиняют в убийстве и волокут в тюрьму. Наверное, там мне крепко досталось бы. Наверное, там меня терзали бы до тех пор, пока я не сдалась бы и не согласилась сделать все, что нужно Марфе. Ничего у них не получилось – пока. Но она еще что-нибудь придумает, я уверена. А может быть, Марфа просто хотела меня до смерти напугать. Я помню, когда подслушивала их с Никитой разговор, она говорила, дескать, надо бы чучелу изготовить тряпичную, рожу нарисовать косоглазую да к Аськиному окну по ночам подсовывать. Ну, чтобы я думала, будто призрак Ульяна мне явился. А нынче решила мертвое тело Лики сюда притащить… – Может быть, оно и так, – кивнул Леха. – Только сейчас давай тоже вспомним, что утро вечера мудренее, как наши вспомнили. Ладно? Не знаю, как ты, а я на ногах еле держусь. Собери свои вещички в корзинку или в узелок завяжи да прокрадись в мою каморку. А я здесь переночую. Если кто сунется, встречу так, что забудут, зачем пришли. Мозги каждому вышибу! А ты, как в мою камору придешь, свечки не зажигай, к окну не подходи. Пусть подумают, что меня дома нет. Ну, собирайся, Асенька! – Леха… – Ася, едва удерживая слезы, ткнулась головой ему в плечо. – Леха, ты такой… ты лучше всех на свете! Леха сразу вспомнил из «Бури»: «Вас лучше нет среди моих друзей, представить никого подобного не в силах!» Однако не позволил себе рассиропиться, а криво усмехнулся: – Ладно, угомонись. Нельзя тебе к чужому парню притуляться. Ты мужняя жена, так что давай-ка соблюдай себя в строгости, ясно? – Ясно! – Ася погладила Леху по плечу и послушно пошла в его каморку, невольно улыбаясь. «Ты мужняя жена…» Ася-то твердо знала, что она не жена, а вдова, но все же чуточку легче стало при этих словах. А Хромоног стоял перед топчаном, на котором она недавно лежала, и вспоминал все того же Шекспира: «Вовсю судьба хохочет, твердо зная, что если любим мы, то нас, увы, не любят! Доля наша злая…» Ася осторожно, чтобы не брякнуть, опустила щеколду, улеглась на Лехин топчан, показавшийся особенно жестким. Снова помолилась Господу, пеняя себе за то, что частенько забывала это сделать – вот и дозабывалась. Известное дело, к Богу обращаются, лишь когда от него хотят чего-то, а в суете мирской как бы и не до него, само собой, дескать, все сладится! |