Книга Счастье в огне, страница 75 – Мария Захарова

По вечерам, после работы, сталинградцы от мала до велика выходили на разборы завалов, постройку домов, расчистку улиц – основная часть города всё ещё лежала в руинах. И здесь тоже проявлялась та сплоченность, которая сейчас объединяла всех – от работ не увиливал никто, хотя основную массу рабочих составляли женщины и подростки, каждый из которых уже успевал отстоять смену на заводе, или на стройке, или в госпитале.

Лето полыхало солнцем, теплом, запахом молодой зелени. И все это вместе взятое создавало ощущение чего-то нового, возрожденного. Домой идти не хотелось, чтобы ещё и ещё надышаться, насладиться этим ощущением.

Сегодня восстановленный «Красный октябрь» вступил в строй и дал первую плавку. Во дворе завода, казалось, собрался весь город. И был торжественный митинг, и артисты и, вот чудо, духовой оркестр. Варя не слышала оркестра с начала войны, и теперь его звуки будили в душе воспоминания о той, мирной, счастливой жизни, где еще не было места боли, разочарованию, тревогам, разбившимся надеждам. Но сегодня это была не разрывавшая на части тоска, а какая-то теплая, нежная грусть. На танцы Варя не осталась, а взяв Митьку, на днях справившего свой первый день рождения, решила пройтись.

Она медленно, подстраиваясь под шаги ковылявшего за ней сынишки, шла по аллее тоненьких, высаженных этой весной акаций. Перед ее мысленным взором вставали не забытые, но размытые временем и пережитой болью образы: улыбающиеся, счастливые родители, принесшие домой маленького братишку, сразу покорившего Варино сердце, потом он сам, самозабвенно размазывающий по тарелке кашу. Варя вдруг подхватила на руки Митьку, уже не успевавшего за ней, напряженно сопевшего, но упрямо ковылявшего за матерью. Она прижала к себе сына и продолжала идти, уже не замечая и не обращая внимания на то, куда именно одна идет. А мысли продолжали кружиться вокруг дорогих ей людей. Вот тетя Аня с дядей Колей, провожающие их с Костиком в летний лагерь и дающие последние наставления, всё ещё не веря, что дети становятся взрослыми, и выражающие свою родительскую опеку. Вот сам Костик, отдуваясь, тащит два чемодана: свой и Варин, не желая уступить отцу часть своей ноши, подчеркивая тем самым, что он, несмотря на волнения родителей, все-таки уже взрослый мужчина. Вот Евгений Осипович, директор школы, открывает линейку 1 сентября в школьном дворе, заполненном цветами.

Вдруг мысли Вари заметались, а сердце забилось какими-то неровными толчками – она стояла на краю сквера, уже расчищенного и засаженного молодыми деревцами, но знакомого до боли. Варя остановилась. Еще двадцать – тридцать шагов и будет колонка, та самая, навсегда связавшая их с Егором невидимым узами. Ей казалось, что именно эти несколько десятков шагов отделяют её прошлую жизнь от настоящей. Сейчас в ее мыслях был мир, а там, на другом конце сквера была война, война, принесшая ей самое большое несчастье и самое большое счастье. Варя вздохнула поглубже и двинулась вперед.

Колонка работала. Вокруг неё, ожидая своей очереди, стояли несколько женщин, оживленно что-то обсуждавших, и весело щебетали ребятишки. Варвара остановилась чуть поодаль и никак не могла отвести взгляда от звенящей струи, наполняющей ведро. Одна из женщин оглянулась, и, по-своему истолковав Варин взгляд, предложила напиться. Варя, действительно вдруг почувствовавшая, что в горле буквально пересохло, поставила Митьку на землю и с жадностью подставила горсти под ледяную струю. Напившись, она поблагодарила женщин и только теперь решилась посмотреть в сторону дома, в развалинах которого занимал позиции отряд Большакова. Но развалин больше не было, на этом месте строили новый дом, выросший уже до второго этажа. Сейчас там сновали женщины-рабочие, гудел трактор, фыркая подъехал грузовик с какими-то материалами. И Варя, еще несколько секунд постояв, решила подойти поближе.