Книга Бандит Ноубл Солт, страница 133 – Эми Хармон

Мадам Туссейнт слушала, сложив перед грудью ладони, а когда Джейн допела, просто пошла дальше и ничего больше не сказала. Снова зазвучало пианино, сироты продолжили петь, а Джейн наказали за то, что она прервала выступление. Но на следующий день за ней прибыл слуга от графа Уэртогского и сообщил директору приюта, что ей надлежит собрать вещи и уехать с ним. С тех пор она пела.

Она усвоила все, чему ее учили, затвердила все уроки, выполнила все задания. Овладела латынью и французским настолько, что начала думать на этих языках. Она стала… великой. Знаменитостью. Ее общества искали высокопоставленные чиновники и диктаторы. Восемнадцать лет подряд она лишь училась и пела. И у нее ничего не было за душой.

У нее имелся небольшой ридикюль с драгоценностями и наличностью, которую она старательно копила. Имелись наряды для выступлений и появления в обществе, в котором ей приходилось вращаться. Но ни дома, ни гордости за все, чего она сумела добиться, у нее не было.

И все же… она ничего не чувствовала.

Она слышала, как Ноубл подозвал Сандэнса и Вана, как заговорил о билетах на поезд и о том, что сам оплатит гастроли, когда «туча» пройдет. Они почти час говорили обо всем этом в кухне. В доме было пусто – доктор Ласо уже съехал, а Эмма и Огастес сажали в саду горох, морковку и другие овощи, которые Огастесу ни за что не попробовать. Джейн наблюдала за всем этим издалека, сидя в синей Эмминой качалке на заднем крыльце, сложив руки на коленях, совершенно ни о чем не думая.

Ван предлагал все новые и новые варианты:

– Мы отвезем их с Гасом в Браунс-Парк… Нет, даже лучше в каньон Робберс-Руст^[29]. И этот подлец их ни за что не отыщет.

– Я не стану прятать Джейн и Гаса в каньоне. В пещере, – возражал Ноубл. – А про Браунс-Парк вообще забудь.

– Энн и Джози Бассет будут рады тебя повидать. Даже не сомневайся, – объявил Ван. В его голосе отчетливо слышалась ухмылка.

– Да уж, вот только Джейн они не обрадуются, – парировал Сандэнс.

Она подумала, что Бутч Кэссиди наверняка разбил немало сердец, и впервые в жизни испытала еще одно чувство. Ревность. Горячую, кислую, ярко-зеленую ревность.

– Но вы со мной не поедете. У вас с Гарри тут все хорошо складывается, с этим вашим экипажем, – объявил Ноубл. – Эмме нравится, что вы рядом и можете, если что, помочь. А главное, вы не ввязываетесь в неприятности.

– Да я тут от скуки умираю, – простонал Ван. – У Эммы есть сыновья, если что, они тоже могут помочь. Мы ей не слишком-то нужны, это она попросту притворяется. Я поеду с тобой. Буду за тобой приглядывать.

– Нет, не поедешь, Ван. – Джейн ясно представила себе, как Бутч сейчас мотает головой. – Не поедешь. Это моя работа. Честная работа. И у тебя здесь тоже честная работа.

– Да какая это работа! – выкрикнул Ван. – Это вообще не работа. Ты женился на женщине. Ее сын зовет тебя папой. Ты встрял на совесть!

Он женился на ней. Ее сын зовет его папой.

Осознание нахлынуло волной и затопило ее целиком, и ревность, растаяв, уступила место изумлению.

– Он, конечно, звезд с неба не хватает, но тут он прав, Бутч Кэссиди, – вмешался Сандэнс. – Я тоже с вами. Ненавижу Нью-Йорк. Стоило мне сюда вернуться, как я сразу вспомнил, почему отсюда сбежал.

Ноубл застонал, но не стал возражать, и вскоре они уже снова принялись строить планы. Он сказал, что они могут уехать уже в пятницу, – она поняла, что не знает даже, какой сегодня день, – и Сандэнс пообещал, что купит им всем билеты.