Книга Русалки Обводного канала, страница 49 – Виктория Лисовская

– Сказки какие-то ты мне читаешь, – хмыкнул Ильин. – Шабаши, ведьмы!

Люба усмехнулась и продолжила читать:

– Это еще не все. Слушай дальше. В Ландскроне нашелся некий человек, весьма сведущий в колдовских учениях, который предложил выбить клин клином. Маршал Торкель уж на что был ревнителем веры Христовой, но и то был вынужден согласиться на сомнительное предложение, опасаясь, что суеверный страх гарнизона обернется открытым бунтом. – Люба перевела дух, вздохнула, перевернула страницу и дальше продолжила: – В одну из ночей на месте бывшего капища состоялся не менее гнусный и отвратительный шабаш, чем те, что разворачивались здесь прежде. Чтобы лишить силы заклинания колдуна, в жертву Дьяволу было принесено пять молодых карелок. Их кровью окропили гранитные плиты с выбитыми на них магическими словами и знаками, а трупы бросили в одну яму с трупом колдуна. Затем знаток потусторонних тайн навечно заклял дух злобного старика и в завершение осквернил святое распятие. Как далее повествует хроника, едва святотатство свершилось, по ночному лесу разнесся ужасающий хохот, и внезапно поднявшимся вихрем с корнем опрокинуло огромную ель.

Прочитав эти строки, Люба замолчала и уставилась пытливым взглядом в лицо младшего сержанта.

Тот тоже молчал, рассматривая узор на полу. С потусторонними силами сражаться Александру Гавриловичу еще не доводилось.

– Да уж, дела. И как со всем этим бороться? Ты что-нибудь нашла еще про это проклятое место? – наконец спросил он.

– Ты прав, с тех пор это место на берегу Сутиллы считалось проклятым. Во времена Петра Первого и позже в здешних лесах часто случались необъяснимые, таинственные происшествия, поэтому люди старались обходить их далеко стороной. Скажем, в тысяча восемьсот пятом году землекопы, работавшие на строительстве Обводного канала, отказались выбирать грунт близ Волковки, объяснив прекращение работ нехорошими слухами об этих местах. Генерал-лейтенант Герард добился возобновления строительства, лишь до полусмерти избив зачинщика и пригрозив остальным рабочим ссылкой на каторгу, – ответила девушка.

– Да, при царе с рабочими особенно не церемонились, – кивнул младший сержант Ильин. – Ну а в наши годы сила старинного заклятия была грубо разрушена, и злой дух колдуна, сдерживаемый в земле более шести веков, вырвался на свободу. Получается, так? – глухо спросил Ильин. – Но такого быть не может!

– Все может. Тут еще в конце девятнадцатого века интересный случай был. Баба простая одна своего мужа убила, на куски порезала и в Обводный скинула. Так что место действительно нехорошее, проклятое, – дополнила свой рассказ Люба. – А тебе что в церкви сказали? Помог отец Федор?

– Сказали молиться и верить, что они еще могут предложить, но одна молитва нам не поможет! – покачал головой милиционер.

Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г.

На Офицерской, дом двадцать восемь, в Управлении сыскной полиции города царило оживление. Постовые, городовые – все жаждали получить аудиенцию у начальника сыска, ротмистра Казимира Евграфьевича Жилина, но тот попросил никого не пускать, распорядился принести горячего чая с баранками и пирогами и погрузился в беседу со знаменитым сыщиком Аристархом Венедиктовичем Свистуновым.

Хотя признать в этом неопрятном обрюзгшем толстяке гения сыска было сложно, но виной всему были лишние треволнения – пропала горничная, а по совместительству помощница в детективных делах Глафира. И без нее, по выражению самого Свистунова, он был как без рук.