Книга Смертельный код Голгофы, страница 114 – Филипп Ванденберг

— Крупный улов.

Реннер не отставал:

— Вы знаете, что означает эта надпись? Вы ведь знаете латынь?

— Если бы я знал латынь, — ответил Инграм, — мне бы не пришлось ходить по похоронам незнакомых мне людей, я бы грел свою сморщенную от долгого сидения задницу в каком-нибудь министерском кресле.

— Это означает, — ответил Реннер, не реагируя на его замечание, — «Покойся с миром». Это цинично, мой дорогой Инграм!

Инграм наморщил лоб.

— Во-первых, я не ваш дорогой, господин прокурор, и, во-вторых, любое убийство цинично.

Реннер подумал, что в этом смысле он прав, и кивнул. Пока Инграм занимался тем, что снимал с венка «циничную» ленточку, Реннер заметил:

— Вы должны узнать, где заказали этот венок.

Инграм убрал ленточку в карман и сказал с иронией:

— Как вы думаете, зачем я ее снимал? Но все равно спасибо большое за совет!

Они не выносили друг друга. И поскольку вероятность того, что дело на кладбище дойдет до рукоприкладства, была высока, Реннер поспешил поскорее проститься:

— Хорошего дня.

В этот момент у Инграма зазвонил мобильный телефон.

— Да? — Инграм услышал голос Мурау.

— Этого просто не может быть! — ответил он тихо и убрал телефон в карман. — Господин прокурор! — закричал он вслед Реннеру.

Тот сделал вид, что не слышит.

— Господин прокурор! — повторил Инграм так громко, что слова эхом разнеслись по кладбищу.

Реннер повернулся, а Инграм энергично замахал ему рукой.

— Это вас, скорее всего, заинтересует, — сказал Инграм, догоняя Реннера, — мне только что сообщили, что в центре трансплантологии Кильского университета от инфаркта умер пациент. После вскрытия было обнаружено, что смерть наступила в результате отравления пересаженного органа хлорфенвинфосом.

Франческа вернулась в отель неподалеку от центрального вокзала совершенно расстроенная. Гостиница называлась «Рихард Вагнер», и композитор перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что это здание назвали его именем. Это был типичный отель для коммивояжеров, располагавшийся в центре города, с маленькими дешевыми номерами. Франческа провела тут два дня, ожидая Гропиуса, а теперь это…

Она была безмерно огорчена, надеясь, что новость о ее свободе приведет Гропиуса в то страстное состояние, которое овладело им в Турине, пока она не столкнула его с горькой реальностью. С тех пор Франческа все время вспоминала о нем, ее тянуло к нему с каждым днем все сильнее. Она уже не помнила, когда последний раз спала с мужчиной, это было давно, очень давно… Гропиус понравился ей с самого начала — привлекательный мужчина, чья открытость пришлась ей по душе. Франческе с трудом удавалось сдерживать свои чувства. Но теперь, после напряженных нескольких часов, закончившихся горьким разочарованием, у нее совсем не осталось сил, чтобы держать себя в руках. Она бросилась на кровать убогого номера, забарабанила кулаками по подушке и дала волю слезам.

Слезы приносят облегчение, и после рева от души, который занял у нее добрых полчаса, Франческа поднялась, пошла в ванную и умылась ледяной водой. Это ее успокоило. Потом она надела очки и встала перед зеркалом, разглядывая себя с головы до ног.

«Неужели ты стала настолько непривлекательна, что тебе уже не удается завлечь мужчину?» — говорила она себе. Или та отрешенность, в которую поверг ее несчастный случай с Константино, настолько изменила ее внешность и манеры, что она стала синим чулком? О небо, она чувствовала себя обязанной Константино, она взвалила на себя это бремя, но теперь, когда он мертв, она хочет все забыть. У нее есть право на новую жизнь, на секс, на любовь.