Книга Смертельный код Голгофы, страница 116 – Филипп Ванденберг

— Как мы знаем, также весьма мало испанцев со знанием итальянского.

Сами того не заметив, Франческа и Рамон перешли в разговоре на немецкий.

— Вы позволите угостить вас шампанским? — вежливо спросил он.

Рамон был не из тех мужчин, о которых мечтают женщины, но он вел себя очень приветливо и располагал к себе. Так что Франческа не нашла достаточно веской причины, чтобы ему отказать.

— Меня зовут Франческа, — сказала она, поднимая бокал.

— Мы знаем, — заметил Рамон, манерно подмигнув ей.

Франческа не знала, как ей понимать ответ и подмигивание испанца, но она предпочла сильно не задумываться над этим.

Постепенно бар наполнялся гостями, но чем больше она высматривала для себя волка-одиночку, который подошел бы ей для страстной ночи, тем больше разочаровывалась. Она видела только пары или одиноких женщин, которые, как и она, искали сказочных принцев.

К неоспоримым достоинствам Франчески относилось умение переносить очень большие дозы алкоголя, совершенно не пьянея. Рамон между тем, ведя ничего не значащую беседу и опрокидывая стакан за стаканом, начал осыпать ее двусмысленными комплиментами. Он шептал блаженно, что она греховна, как Мария Магдалина, и прекрасна, как Мадонна Рафаэля, и для нее он готов совершить любой грех.

Франческа ненавидела пошлые разговоры, поэтому Рамон не нравился ей все больше и больше. Он же пожирал ее глазами, при этом не приближаясь к ней ни на сантиметр. Все больше ее охватывал гнев, и в бешенстве на этого зажатого похотливого испанца она сказала:

— Рамон, вы говорите так, как будто вы священник!

Как ребенок, которого застали за воровством сладостей, Рамон опустил глаза и, наклонив голову набок, сказал, еле ворочая языком:

— Абсолютно верно, я и есть священник.

— Вы?.. — Словно ища свидетелей своему недоумению, Франческа посмотрела по сторонам. Потом попыталась критично оценить Рамона.

Бледная кожа, черный костюм и елейный голос — нет сомнения, ей следовало бы заметить это раньше.

— Каждому из нас суждено испытать искушение, даже помазанникам Божьим. — При этом Рамон сложил руки в молитвенном жесте, и Франческа испугалась, что он сейчас начнет обращаться к небу с какой-нибудь проникновенной речью, чтобы Всевышний избавил его от лап греховной бабы, но все случилось иначе.

— Дитя мое, — бормотал он, тяжело дыша, — зачем ты связалась с Гропиусом? Это неподходящее общество для тебя. Скажи нам, что ему от тебя надо?

— Гропиус? — Франческа растерялась, — вы сказали — Гропиус?

Рамон прижал ладонь ко рту, как будто хотел сдержать себя, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь лишнего. Но алкоголь оказался сильнее.

— Мы уже давно следим за ним, — сказал он с трудом, стараясь произвести впечатление трезвого человека.

— Но что вы хотите от Гропиуса? Что он сделал?

— Тебе следует это узнать, дитя мое. Гропиус владеет кое-чем, что ему не принадлежит. Он играет с огнем, этот профессор! А что касается тебя, девочка: где товар?

За одну секунду в голове Франчески пронеслись сотни мыслей. Какой товар? Он говорит о наркотиках? Видимо, этот пьяный, зажатый субъект, который пялился из-под набрякших век на ее грудь, знал о тех загадочных событиях, которые расследует Гропиус. Может быть, он даже как-то связан с убийством Константино? Со смешанным чувством удивления и отвращения Франческа смотрела на этого нетрезвого типа, сидящего напротив.