Онлайн книга «Смертельный код Голгофы»
|
— Я совершенно растерян, — сказал Гропиус, чтобы прекратить затянувшееся молчание. — Я бы на вашем месте тоже растерялся, — холодно возразил прокурор, — во всяком случае для вас это выглядит нелучшим образом. Но вы можете исправить ситуацию, если сделаете признание… — Признание? — У Гропиуса сорвался голос. — Какое признание? Мне подсовывают отравленный орган, и вы требуете от меня — я должен сделать признание. Что, черт возьми, вы хотите от меня услышать? — Не знаю. Возможно, что вас пытались шантажировать, что вам предложили сотрудничать с этими людьми. — Но меня никто не шантажировал! Я даже не знаю, каким образом мог бы быть полезен этой мафии. «Евротрансплант» — система, открытая для каждого, кто имеет к этому отношение. В любой момент через Интернет можно узнать информацию о любой операции, любом доноре, любом больном. Кроме того, чтобы вырезать орган, нужна целая бригада специалистов, и еще одна бригада нужна, чтобы пришить его другому человеку. — Я в курсе, профессор. Вы только забываете, что речь идет о больших деньгах, даже об очень больших деньгах. А если говорить о порядке тех сумм, на которые делается ставка, становится плохо даже людям знающим. А особенно если речь идет о выходцах из Польши или России. Польская граница находится всего в 200 километрах от Берлина, еще 300 километров — и вы в России. Там хирург-кардиолог может за одну операцию заработать больше, чем за пять лет постоянной работы в клинике. Тут все моральные сомнения испаряются быстрее, чем дешевая парфюмерия. — Это все прекрасно. Но скажите, какую роль вы отводите мне? В первый момент Гропиусу показалось, что Реннер колеблется с ответом. В конце концов он сказал: — Разрешите, я отвечу встречным вопросом, профессор: вы можете поклясться, что все пациенты клиники, лежавшие в ней, покинули ее со всеми своими органами? Гропиус понял, на что намекал Реннер, и гнев захлестнул его. Этот сопливый нахал, этот карьерист ищет успеха. Ему нужно блестяще проведенное дело. Может быть, он ненавидит всех врачей из-за какого-нибудь трагического переживания или когда-то сам хотел овладеть этой профессией. (Ведь всем известно, что врачей обычно или боготворят, или проклинают, золотой середины, как правило, не существует.) Безусловно, Гропиус был разозлен. Но на кого ему обижаться в такой ситуации и с таким оппонентом? В результате он отпустил в адрес нагловатого прокурора пару фраз, которые не улучшили его и без того сомнительное положение, но хотя бы доставили ему удовольствие и немного возвысили его в своих глазах. Гропиус пробурчал, да, именно пробурчал в трубку: — Реннер, вы идиот! И я не потерплю таких бессовестных подозрений и высказываний! — И бросил трубку с такой силой, что подумал, будто аппарат сейчас рассыплется на тысячу кусочков. — Прасков, — пробормотал он, качая головой. * * * Окаменевшим взглядом Фелиция Шлезингер смотрела на заголовок свежей газеты «Бильд». Сообщение о том, что ее муж, возможно, стал жертвой мафии, было для нее как пощечина. Весь день и следующую ночь она провела за тем, что пыталась собрать воедино все кусочки мозаики из жизни Шлезингера, которые могли хоть как-то быть связаны с его смертью. Но как при складывании пазла, в котором всегда не хватает последней детальки, она не слишком преуспела. Отсутствовало именно то связующее звено, которое могло бы пролить свет на эту историю. |