Книга Замок проклятых, страница 87 – Ромина Гарбер

Я чувствую себя полуживой, но тетя буквально разваливается на части. Кожа приобрела сероватый оттенок, а белки глаз испещрены красными прожилками. Черная подводка для глаз размазалась по лицу, непослушные локоны выбиваются из пучка. Она выглядит так, словно за пять дней постарела на пять лет. Беатрис в ужасе смотрит на меня, будто увидела привидение. Наверное, потому, что на мне мамин ярко-розовый свитер.

– У тебя все в порядке? – спрашивает она наконец.

Я отрицательно мотаю головой. Мне сейчас очень плохо.

– У меня, оказывается, есть сестра.

Голос срывается на последнем слове, и я судорожно втягиваю в себя воздух. Мне нельзя плакать, я должна поговорить с тетей.

Беатрис не отвечает. Она рассматривает свои пальцы, и я вспоминаю леди Макбет и ее окровавленные руки.

– Как могли они это скрывать от меня? – шепчу я, слезы катятся по моим щекам.

Я злюсь на родителей. Как жаль, что я не могу накричать на них, обвинить во лжи. Слез все больше, и мне приходится глубоко вонзить ногти себе в ладони, чтобы не разрыдаться окончательно.

– Как… – Я всхлипываю. – Как я могла забыть, что у меня есть сестра-близнец. Где она?

– Давай сядем, – говорит Беатрис, и ее голос звучит так же жалобно, как и мой. – Ты плохо выглядишь.

Кто бы говорил!

Мне не хочется подчиняться ей, но тетя идет в обеденную залу, и мне приходится следовать за ней, ведь я должна услышать, что она скажет. Беатрис идет в кухню, а я буквально падаю на стул за длинным столом. У меня будто дыра в груди, через нее из меня вышел весь кислород. Я не могу больше сделать ни шагу.

Тетя возвращается с двумя стаканами воды и садится – на этот раз рядом со мной, не напротив. Между нами совсем маленькое расстояние. Через минуту я понимаю, что она не собирается ничего говорить, поэтому начинаю сама:

– Я знаю про пожар. – У меня сухо в горле, хотя я глотнула воды, которую она мне принесла. – Я нашла пурпурную комнату. И мое свидетельство о смерти.

Я снова отпиваю из стакана, прежде чем спросить:

– Это свидетельство о смерти моей сестры? Ее звали Эстела?

Беатрис качает головой, но ее губы по-прежнему плотно сжаты, будто она повесила на них замок.

– Значит, это мое свидетельство о смерти? – Я произношу это и чувствую, как дрожит моя рука, лежащая на столе.

Беатрис смотрит на мои трясущиеся пальцы и говорит:

– Это фальшивка.

– Ничего не понимаю!

– Твоя мама прислала свидетельство после вашего отъезда. Скорей всего, твой папа подделал документ.

– Но зачем?!

Я вижу мелкие морщинки на тетином лице. Ее маска невозмутимости в конце концов треснула. Время идет, а она молчит, и я понимаю, что она не может говорить об этом.

– Зачем ворошить прошлое? – шепчет она. – Там нет ничего хорошего.

– Все хорошее осталось там, – отвечаю я, будто режу сама себя по живому. – Прошлое – это все, что у меня есть.

Тетя берет меня за руки. Ее руки почти такие же холодные, как у Себастиана, но когда она наклоняется чуть ближе, я чувствую на лице тепло ее дыхания.

– Это неправда, Эстела, у тебя вся жизнь впереди.

В первый раз она сказала мне что-то ласковое, но, если она не собирается рассказать правду, это лишь пустые слова.

– Все вокруг меня умирают. Что это за жизнь такая?

Беатрис качает головой, я вижу страх в ее глазах.

– Это… это я виновата.

– Ты?

– Мы. Мы с братом.