Книга Пустая комната №10, страница 2 – Серафина Нова Гласс

В прежней жизни я не осталась бы тут и на одну ночь, даже если бы мне предложили за это деньги. Но та жизнь теперь настолько далека, что кажется, будто ее и не было – словно фрагменты сна, за которые пытаешься ухватиться и запомнить, когда проснешься, но они утекают сквозь пальцы. Увидев объявление, я согласилась, потому что у меня не было других вариантов.

Красный флаг, как сказал бы отец. «Мужчина, который не верит в брак, но собирается жить с тобой и играть в семейный очаг. Самый красный из красных флагов, Касс».

Я возразила, что Рид ведет себя благородно, считая брак сексистским институтом, и нам не нужна бумажка, чтобы доказать взаимную любовь. Отец чуть не захлебнулся пивом.

И он во всем оказался прав. Теперь я осталась совершенно беспомощной. Последние несколько лет я не работала, потому что это устраивало нас обоих – я могла заниматься благотворительностью и готовить по кулинарной книге Джулии Чайлд, как в кино.

Риду это нравилось, он был крупным риелтором и мог содержать нас обоих, любил, когда к его приходу дома ждали блинчики Сюзетт и киш-лорен. И все было прекрасно. В этом нет ничего плохого, твердила я себе.

А потом все пошло наперекосяк. У меня нет ни работы, ни денег. И хотя я считаю, что имела полное право врезать ему по затылку, когда застукала их вдвоем в ресторане, собственными глазами убедившись, что он мне изменяет, таким образом я сделала только хуже. Не последовало никаких рыданий всю ночь напролет, никаких споров о том, как нам пройти через это, никаких пылких извинений или отрицания с его стороны. Он не просил меня остаться и не уверял, что это ничего не значит. Рид просто хладнокровно выставил меня за дверь. Вот так все и закончилось после шести лет совместной жизни.

Обычно, если я слишком долго об этом думаю, приходится зажимать голову между коленями, чтобы восстановить дыхание, но сегодня день оцепенения, и у меня нет сил даже заглянуть в «Инстаграм»^[1]Кимми. Ну ладно, я зашла туда всего на пару минут – посмотреть, нет ли чего-нибудь новенького.

Оцепенение переходит в поднимающиеся по спине мурашки, похожие на ярость, когда я вижу ее в белом пуховике и зашнурованных коньках, стоящую рядом с моим мужчиной. Это мой Рид. Не ее. Как такое возможно? Они держат два леденца, образовав сердечко. Ха-ха-ха. Улыбаются в камеру, розовощекие и со сверкающими глазами. Кимми больше похожа на его дочь, чем на новую возлюбленную.

Ладно, я просто дура. Конечно, она уж точно совершеннолетняя, ведь Рид отлично разбирается в юридических вопросах, вот почему он так хорошо подготовился и лишил меня всего, даже написал официальное письмо о выселении из дома в течение месяца, когда я отказалась уезжать.

Подпись к снимку гласит: «Славно повеселились в гостинице «Голова оленя». Меня трясет от ярости, но прежде чем я успеваю что-то сделать, например поехать туда как психопатка, столкнуть Кимми с подъемника и смотреть, как она разбивается насмерть, возможно упав прямо на леденец, проткнувший ее насквозь, гудит телефон.

Это жилец. Мэри Хиндлман из сто девятой. Я должна ответить на звонок и устранить ее очередную проблему, потому что, как ни больно это говорить, мне нужна работа.

А куда мне еще деваться? Я, уже привыкшая к этому, быстро перебираю в уме варианты и, как всегда, прихожу к одному и тому же выводу. Много лет назад, встретив Рида, я перестала общаться с друзьями, а теперь они обзавелись семьями, в их компании не нужна неудачница. Мой отец – пьяница и снимает квартиру в подвале у своего приятеля Оскара, а наши общие друзья встали на сторону Рида. Он умеет представить все так, будто я сама виновата во всем, начиная c разрушенных отношений и заканчивая «нападением» в ресторане. Поэтому я здесь. Я кто-то вроде консьержа в жилом комплексе «Платаны» и попала в ловушку.