Онлайн книга «Топор»
|
Я сделаю это один раз, когда придет время. Я сделаю это с интервьюером из Arcadia Processing после неудачной кончины Аптона «Ральфа» Фэллона. Я расскажу этому парню анекдоты, ты знаешь, что расскажу. Я похвалю его галстук, сделаю комплимент его секретарше и стану сентиментальным над семейными фотографиями на его столе. Я продам, ей-богу. Но не сейчас. Это было тогда, а это сейчас, и сейчас дорога в Лонгхолм. Я знаю эту дорогу лучше, чем в понедельник, и движение на ней слабое, так что довольно рано, всего без четверти десять, я останавливаю «Вояджер» на том же месте перед выставленным на продажу оштукатуренным домом цвета тыквы. И первое, что я вижу, это поднятый флажок на почтовом ящике EGR, что означает, что он положил туда письма, которые нужно забрать, а это значит, что почта еще не была доставлена сегодня. Я не потрудился проехать мимо дома, прежде чем остановиться здесь, и с этого ракурса я не могу разглядеть, открыта дверь гаража или закрыта, но я вижу поднятую почтовую табличку, и я знаю, это означает, что почту еще не доставили, так что есть шанс, надежда, что сегодня ЭГР сам выйдет за ней. «Люгер» лежит на сиденье рядом со мной, под сложенным плащом, и ждет. Мы оба ждем. В течение двадцати минут ничего не происходит. На Беркшир-Уэй очень мало движения, в основном фургоны доставки и пикапы. Я вижу их впереди или в зеркале заднего вида, они проезжают мимо и исчезают. И вдруг прямо позади меня тормозит машина, резко увеличивающаяся в моем зеркале, серая, знакомая. Я смотрю на это в страхе, с ужасающей мгновенной уверенностью, что меня поймали, произошла катастрофа, разоблачение, осуждение, Марджори и дети в шоке смотрят на меня — «Мы никогда тебя не знали!» — и женщина в расстегнутой серой куртке на молнии выскакивает из машины и бежит ко мне. Женщина, которая смотрела на меня в понедельник: миссис Рикс! Что, черт возьми, она делает? Она умеет читать мысли? День прохладный, облачный, и окна «Вояджера» закрыты. Женщина подбегает ко мне, крича, жестикулируя, очень злая и расстроенная чем-то. Но чем? Я слышу, как она кричит, но не могу разобрать слов. Я смотрю на нее через стекло, боюсь ее, боюсь всей ситуации, боюсь открыть окно. Она грозит мне кулаком. Она кричит от ярости. Она внезапно вырывается, обегает фургон спереди, рывком открывает пассажирскую дверь и просовывает ко мне голову с красным лицом, залитым слезами, и она кричит: «Оставь ее в покое!» Я изумленно смотрю на нее. «Что?» «Ей всего восемнадцать! Как ты можешь принимать advan — у тебя что, совсем нет стыда?» «Я не…» Она перепутала меня с кем-то, это просто неправильно, но я слишком взволнован, чтобы поправить ее: «Я не… У вас есть, это не…» Тогда что я здесь делаю, если не преследую ее дочь? «Послушай меня!» — кричит она, заглушая меня. «Тебе не кажется, что я могла бы поговорить с твоей женой, что бы там ни говорила Джуни? У тебя что, совсем нет самоуважения? Ты не можешь, не можешь, не можешь просто оставить ее в покое?» «Я не тот человек, которого ты…» «Ты убиваешь ее отца!» О, Боже. О, выпусти меня из этого, выпусти меня отсюда. Мое молчание — ошибка. Сейчас она меня образумит, она убедит эту замужнюю свинью средних лет держаться подальше от ее восемнадцатилетней дочери. «Здесь есть врачи», — говорит она, стараясь быть спокойной, поддерживающей. «Ты мог бы поговорить с…» И теперь она собирается сесть рядом со мной в фургоне, и она сметает плащ с сиденья, убирая его со своего пути, и мы оба смотрим на пистолет. |