Книга Утонувшие надежды, страница 150 – Дональд Уэстлейк

— Тут во всей округе не сыщешь замка, Эл, — сообщил он. — Входи в дом и поднимайся на верхний этаж. И мы с тобой славно поболтаем наедине.

— Хорошо, Том, — выдавил Дортмундер сквозь пересохшие губы. — Я сейчас же... кха... кха... сейчас же выезжаю.

Дортмундер поднимался по темной лестнице, держась правой рукой за шероховатые стальные перила и сжимая левой деревянный брусок сечением два на три дюйма и длиной около двух футов, подобранный им у мусорного ящика на улице в двух кварталах отсюда. Тома он не опасался, но по пути могли встретиться и другие люди.

Впрочем, до сих пор Дортмундеру никто не попадался, лишь порой наверху слышались торопливые шаги, а снизу доносились шорохи. Дортмундер продолжал неторопливо подниматься по лестнице здания, где вполне можно было снять фильм о второй мировой войне в Европе, если бы только удалось уберечь съемочную группу от грабителей. Со стен были содраны огромные куски штукатурки, и на серо-зеленой поверхности зияли белые шероховатые прорехи. Стекла на лестничных площадках этажей были выбиты, кое-где их склеили прозрачной лентой, кое-где из рам торчали лишь острые осколки. Белые шестигранные кафельные плитки, судя по всему, в течение долгих месяцев подвергались систематической обработке кувалдой, а затем окроплялись мочой и какой-то жидкостью с лекарственным запахом. Голые лампочки под потолком когда-то были закрыты матовыми плафонами. Об этом можно было судить по осколкам белого стекла, в изобилии валявшимся среди прочего мусора на полу.

Исцарапанные металлические квартирные двери были выкрашены в коричневый и серый цвет, на многих не было ни ручек, ни замков. Судя по кухонным запахам, доносившимся из-за дверей, обитатели квартир собирались отобедать крысятиной. Проходя по площадке четвертого этажа и услышав жалобный плач ребенка, доносившийся из ближней квартиры, Дортмундер кивнул и пробормотал:

— Я тебя отлично понимаю, малыш.

Всего в доме было семь этажей — максимум для жилого здания без лифта. Лестница представляла собой четырехугольник с центральной шахтой, на каждый этаж приходилось по два пролета с площадкой между ними. Дортмундер как раз сворачивал на углу между шестым и седьмым этажами, когда над его головой прогремел гулкий выстрел.

— Эй! — закричал Дортмундер и, повалившись на грязные ступени, прикрыл голову брусом. Неужели Том не поговорит с ним хоть минуту?

Пальба продолжалась, затем стихла; послышался крик, а потом еще несколько выстрелов. Дортмундер выглянул из-за бруса, но увидел лишь ступени и стены лестничной площадки.

Выстрелы прекратились, и в здании снова воцарилась мертвая тишина; жильцы нипочем не желали обнаруживать свое присутствие, пока шла перестрелка. Затем послышался тяжелый удар распахнувшейся металлической двери по штукатурке, и раздраженный голос, вне всяких сомнений, принадлежавший Тому, произнес:

— Олухи! Сами напросились.

Послышались шаги, кто-то спускался по лестнице. Дортмундер поджал ноги и резво вскочил с пола, растерянно уставившись на Тома, который стоял на площадке напротив, вставляя новую обойму в рукоятку вороненого автоматического пистолета сорок пятого калибра, лежавшего в его правой ладони.

Дортмундер уставился на пистолет. Том поднял налитые кровью глаза и, увидев Дортмундера, замер на месте. Они стояли на площадке и молча разглядывали друг друга. Дортмундер крепче сжал в руке брус, Том вскинул брови.