Онлайн книга «Демонская кровь Маргариты»
|
Пока Зинаида Кирилловна увлеченно рассказывала об истории своей семьи, я заметила нечто странное: иногда она оговаривалась, заставляя подозревать, что это не мать ее, а она сама там была. — Матушка тоже хотела остаться, да только кольнуло что-то внутри. А когда в горницу мужики ворвались, а один отца избитого за собой волочил… она и не поняла, как в окно сиганула, да побежала что было сил. Остановилась на краю деревни, опомнилась, возвратиться хотела, да тут увидала вдалеке зарево пожарища, поняла, что усадьба горит, а оттуда в небе что-то страшное на деревню надвигалось. Ни до, ни после я ничего подобного не видела, буря то была: грозная, страшная, всепоглощающая… Зинаида Кирилловна снова замолчала, встрепенулась, словно опомнилась и засуетилась по кухне. Горячий чайник снова на плиту поставила, конфеты в полную вазу положила да так, что те на стол попадали, а я, повинуясь какому-то внутреннему чутью, взяла и накрыла ее руку своей. — Знаете, а моя бабушка из тех самых Вронских была. Младшая дочь, а меня в честь старшей Маргаритой назвали. Мои слова старушку не напугали, наоборот, она вдруг вскинулась, снова пронзительно на меня посмотрела и заплакала. А я поняла одно — наша встреча с Зинаидой Кирилловной вовсе не была случайной. * * * Успокоившись, Зинаида Кирилловна продолжила рассказ: как до церкви сквозь бурелом лесной пробиралась, как в дверь колотила, как в ноги батюшке местному кинулась, как плакала все, долго плакала, а за окнами такое творилось… — Наутро стихло все, я собралась уже в деревню идти, но отец Федор остановил, тоже почувствовал, что в буре той что-то страшное, злое было, и это что-то в деревне осело. Он мне остаться и предложил. Приглянулась я ему, а по весне мы свадебку сыграли, тихую, скромную, да и зажили при церкви, пока власть новая Федю моего не арестовала. Его позже в лагерь отправили, а я здесь осталась его дожидаться. К тому времени уже детки были, да и село наше разрастаться начало. — А ваши родные? Что с ними стало? — Погибли они в ту ночь. Те, кто семью твою, деточка, погубили, и мою щадить не стали. Дом наш занял новый староста, да только счастье-то никому из них это злодейство не принесло. С тех пор никто из той деревни уехать так и не смог. — Как так? — А вот так. Пытались по первой торговцы, да те, кому злодеяние это поперек горла стало, да повернули все назад. Словно барьер какой их сдержал, сильный барьер, мощный, как церковная земля, на которую они ступить не могут. Так и вышло, что деревня осталась там, а здесь возникло село Павловское. — Так значит, именно в этом состоит их проклятие? — Не только, — покачала головой Зинаида Кирилловна. — Люди в деревне этой живут долго, а вот детишки с тех пор рождаться перестали. Те, что были, вырастали, женились и умирали, а их родители — те, кто в злодеянии участвовали, и те, кто знал о нем, живы до сих пор. Говорят, что они и не умрут, пока проклятие снято не будет. — А вы? Уж простите, но в ту пору вам сколько было? Лет семнадцать? Но на стосемнадцатилетнюю старушку вы никак не тянете. — Права ты, деточка, не тяну, и детишками меня Господь не обделил. У меня их семеро, а внуков и правнуков целая деревенька наберется. И за это, моя милая, я должна твою родственницу благодарить — Маргариту. В ту страшную ночь, когда я через лес к церкви бежала, ее встретила. Увидала, как она идет, в белом платье, волосы длинные на ветру, как змеи, извиваются, лицо белое-белое, без кровиночки, а глаза черные, зрачки всю радужку заполнили, я и обмерла вся, испугалась, на колени упала, креститься начала, а она схватила меня за руки, в глаза мои распахнутые глянула и сказала: |