Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 118 – Екатерина Гичко

Иерхарид, сидя в верхней ложе трибуны, ощущал десятки любопытных взглядов, направленных на него, и едва удерживался, чтобы не пригладить короткие волосы. К вниманию подданных он давно привык, но сейчас, понимая, что оборотней и людей вокруг больше интересует его причёска, чувствовал себя неуютно.

– О сожжении вашей косы весь город гудит, – голос Врея звучал ровно и почтительно, но насмешку Иер всё равно услышал. – Причём версии очень разнятся. Я даже слышал, что вы сунули голову в пасть дракона, – и, помолчав, добавил: – из-за женщины.

Иерхарид скривился. Узээриш ещё вчера успел пересказать ему самые занимательные из слухов. Но все они сходились в том, что виновата в гибели роскошных волос хайнеса женщина. Ему бы досадовать, но сердце радостно пело.

– Господин Шерех сегодня не один, – тихо подметил Врей, и Иерхарид величественно повернул голову.

При виде седоволосого спутника старого консера внутри от неожиданности захолонуло холодом, а затем ядовитой кислотой проклюнулась вина.

– Шида̀й Да̀ший, – на всякий случай напомнил помощник, – в прошлом…

– Я знаю, кто такой господин Шидай, – перебил его хайнес, отворачиваясь и опуская взгляд вниз, на толпу и помост с палачом.

Каким прекрасным было пробуждение, и каким отвратительным должен был стать весь оставшийся день.

Иерхарид с холодной невозмутимостью окинул взором народ, собравшийся внизу вокруг помоста, а затем и трибуны, заполненные высокородными зрителями, и едва заметно поморщился, обнаружив в нижних рядах семейство Холлыев. Сарен Рони не пытался скрыть скуку, а вот сарена Гиаша, напротив, казалась весьма взволнованной. На лицах их дочерей тоже застыло волнение, но какое-то боязливое: девочки явно плохо понимали, какое зрелище их ожидало.

Иерхарид стиснул зубы и в который раз подумал, что следует издать указ, который бы запрещал допускать на казни хотя бы детей. И незамужних девушек. Увы, но для многих родителей зрелище жестокого наказания – единственное средство объяснить детям, почему зло такое плохое. Как, например, для Триия Бодыя. Иерхарид не смог удержаться и в который уже раз покосился на маленькую, очень хорошенькую девочку с серебристыми локонами. Малышка стояла на коленях перепуганной нянечки и с любопытством осматривалась.

– Сарен, вы всё ещё уверены, что вашей дочери стоит здесь быть? – со всей возможной холодностью обратился Иерхарид к сарену Триию.

Впалые щёки сарена побелели, но всё же он нашёл в себе силы возразить повелителю. Причём возразить уже известными словами:

– Она вступила в сознательный возраст и ей пора начинать понимать, что есть зло, а что есть добро.

Иерхарид не видел стоящего за спиной Врея, но взгляд помощника, направленный на сарена, почувствовал. Что ж, он мог понять его неприязнь к Триию, но, увы, они были не в том положении, чтобы разбрасываться поддержкой даже столь неприятных типов. Проведя несколько дней в сладком плену мыслей о наивнейшей и очаровательнейшей лисичке, Иер словно бы на время отгородился от действительности, а сейчас, глядя на запруженную народом площадь, вновь оказался в ней – Салее, терзаемой раздорами после правления… отца.

Ныне терзаемой уже не так сильно, как раньше, но обида народа ещё долго будет утихать и тревожить общий покой. Даже сейчас Иерхарид видел в толпе явно сочувствующих преступникам. Впрочем, Мариш Хэ̀ый в народном сознании скорее мятежник, мститель, а не бандит, и в кои-то веки Иерхарид не мог поспорить со своим народом.