Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 170 – Екатерина Гичко

Пока Иерхарид тренировался со вторым вариантом руки, Ёрдел с помощниками сотворил третий вариант. И, несмотря на то что тот не подошёл, Иер был в невероятном восторге. При обороте железная рука раскрылась, её части перестроились и превратились в крыло. Увы, с живой частью оно не совместилось – размеры разошлись – и оказалось значительно тяжелее настоящего. Пришлось искать новый материал, легче прежнего, измысливать новую форму руки, чтобы при перестройке для крыла хватило и костей, и перьев. Талантливая команда работала день и ночь, и никто не выглядел измотанным. Всё же, когда делаешь работу с энтузиазмом и с нетерпением ожидаешь результата, недостаток сна уже не замечается. Иер даже привык к частым ночным побудкам с требованиями обернуться. Надо же убедиться, что новая рука-крыло – размерами самое то.

Несмотря на все старания, четвёртый вариант не стал идеальным. Крыло всё ещё было тяжеловато. Ёрдел, господин Лезен и мастер Руз три дня вырезали во всех пёрышках ажурные отверстия, а тёмный потом ещё на них крошечные письмена наносил. Рука полегчала, а письмена, когда крыло раскрывалось, растягивались по перьям голубоватой плёнкой, которая не пропускала воздух и сохраняла летательные способности.

Сейчас эти перья трёхслойной «кожей» обволакивали всю руку. Сквозь их кружево на остове костей загадочно мерцали драгоценные камни, которые давали энергию для работы протеза. Лоэзия сказала, что хватит их на два года, но господин Тёмный уже зарядил замену («Это какая прорва сил!» – стонал господин Лезен). Сам господин Тёмный об этом ничего не сказал. Видимо, забыл.

– Ты уже пробовал летать? – с жадным любопытством спросил Ордей.

– О да! – Иер посмотрел на друга сияющими глазами и невольно потёр зазудевший нос, хотя сломанная переносица уже успешно срослась, а синяки под глазами исчезли.

Первые семь полётов были не очень удачными. Кое-какие недочёты в манёвренности искусственного крыла, которые Ёрдел довольно быстро исправил, и ослабшие мышцы левого плеча и спины заставляли Иерхарида нырять в пышные сугробы. Падения только распаляли энтузиазм птицы, и она рвалась в небо. Рассудительность двуногой половины едва удерживала её. Один раз не удержала, и сова вписалась башкой в стену. Но сломанный нос – это, в сущности, такой пустяк!

Иер прикрыл глаза и припомнил свою первую попытку взлететь.

На парковой ограде в рядок стояли главный лекарь хайнеса, господин Лезен, мастер Руз, тёмный и в нервном возбуждении переминалась огромная сова с серебристо поблёскивающим искусственным крылом. Внизу, в саженях в двадцати от стены, топтались немногочисленные зрители: госпожа Лоэзия с Юдришем, Узээриш со своим Святым помощником и Врей, ехидно подначивающий:

– Ну давайте, сильнейшество, сугроб мягкий, как перинка, сам туда прыгал.

Сов бы с радостью сиганул вниз, но…

– Сиди, – строго приказал Винеш. – Давай, распускай крыло, помахай им немного. Привыкай.

Птица послушно распахнула крылья, потеснив соседей, и задумчиво махнула пару раз. По искусственному крылу расползлась голубоватая дымка, принявшая очертания мохнатых перьев. Очень мохнатых, но этот изыск фантазии Ёрделу простили все.

Стоило только почувствовать, как воздух упруго толкается в крылья, и Иерхарид позабыл всё и перестал слышать Винеша. Упоительное чувство… нет, предчувствие того, что он сейчас взлетит, воздух толкнёт его уже в грудь, перья разойдутся, встопорщатся, а он оттолкнётся и взлетит ещё выше!