Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 255 – Екатерина Гичко

Тёмная дорожка представляла собой тесную витую лестницу, освещённую лишь косым солнечным светом, падающим сверху через узкое оконце. Нянечка шла позади и ворчала, сетуя на пыль и паутину, которую в обилии собирала Лаодония пышными светлыми юбками. Окошком во внешний мир была небольшая светлая площадка, на которую можно было выбраться через деревянный люк, в котором принцесса застряла из-за своих юбок и нянечке пришлось её проталкивать. Площадку со всех сторон окружала каменная кладка, но в одном месте имела бойница, через которую девушка и могла посмотреть на парк, поднявшись на носочки.

Лаодония обожала это место. Она успела принести сюда низенькую скамеечку, чтобы удобнее было смотреть, и даже вымела бы лестницу, если бы нянечка позволила ей взять в руки веник. Но женщина не разрешала воспитаннице марать руки, да и сама не спешила наводить порядок, чтобы не потакать «вредной» устремлённости принцессы.

Подтащив к бойнице скамейку, девушка торопливо на неё забралась и нетерпеливо притиснулась к стене. Выдула из проёма паутину и залетевшие листья и сияющими глазами уставилась на кусочек парковой дорожки.

– Ой, нянечка-нянечка, – Лаодония слегка приплясывала, из-за чего юбка сзади колыхалась как хвост, – там мужчина и женщина. Он та-а-акой высокий, а она такая рыженькая! Они очень красивые!

Нянечка тяжело вздохнула. Воспитанница редко видела новые лица, и каждый новый знакомец казался ей очень красивым. Она не замечала недостатков. Почерпнувшая большую часть своих впечатлений из книг, она воображала, что ужасные шрамы на лице начальника охраны – это метки его доблести, прыщи на лбу мальчишки-конюшего говорили о том, какая мужественность зреет и готовится распуститься в его теле, а брезгливое выражение на физиономии придворной дамы – пренеприятной особы – свидетельствовали о яркости темперамента женщины. Для Лаодонии любое проявление неидеальности было чертой настоящего, живого мира, который она так хотела увидеть.

И зачем только? Глупое дитя. Нянечка вздохнула. Она-то успела хлебнуть настоящей жизни, и нынешняя жизнь стала наградой за прежние мучения. Спокойно, безопасно, сытно. Чего ещё ждать и желать?

– Наги тоже приехали, – недовольно пробурчала женщина. – А у них хвосты змеиные!

– Я сразу отпряну, как увижу.

– Только не свались! – заволновалась нянечка.

Лаодония простояла у стены около получаса, пока у няни не затекли ноги и не заныла спина. Пришлось слезать и спускаться вниз, в уютное гнездо скрытого от чужих глаз сада.

– Перемазались как какая-то горничная, – сетовала няня, смахивая с пышной юбки клочки паутины и пыли.

Вот бы побывать горничной. Принцесса тяжело вздохнула.

Они выбрались на просторную дорожку и направились к центру сада, где бил струями фонтан. Изогнутая драконья голова, вытесанная из чёрного камня, мелькнула среди кустов ещё за десять саженей до того, как они вывернули к фонтану и венчавшей его скульптуре крылатого ящера. Он с натугой загребал крыльями и выбрасывал вперёд задние лапы, приземляясь ими на водную гладь каменной чаши.

Вдруг каменное крыло шевельнулось, и, к изумлению Лаодонии, на нём появилось белое пятно. Спустя миг девушка неожиданно поняла, что видит совершенно изумительное для данного места явление.

Незнакомое лицо.

Нянечка испуганно ахнула, схватила её за руку и невольно потянула назад. Но принцесса будто вросла ногами в брусчатку.