Онлайн книга «Наагатинские и Салейские хроники»
|
– Ты уже нашёл нового помощника? И как мы без Врея будем… Одолжить тебе на время моего, Святого? Но только на время! Сов продолжал блаженно щуриться, ощущая тепло под крыльями с обеих сторон. Риш тоже отбросил мысли о делах и расслабился. Взгляд его сперва блуждал по плетёной стенке гнезда, потом по устланному мхом и пухом дну, затем по лапам отца, его животу… и рыжему клоку, торчащему из-под левого крыла. – Мусор какой-то… Дёрнул за клок, и из-под крыла неожиданно вылез вполне узнаваемый кончик рыжего хвоста. Хвост тут же вдёрнулся назад, а из глубины донеслось разъярённое ворчание. Риш на мгновение оторопел, а в следующий миг его накрыл шквал птичьих мыслей. После смерти мамы отец не пускал под крылья никого, кроме него, Риша. Мощные белоснежные крылья согревали и укрывали только его. Отец больше никого не подпускал так близко. А сейчас под крылом затаилась рыжая захватчица! Сердце закипело от детской, перенесённой через века ревности, и Риш с рычанием запустил руку в тёмную глубину. – А ну кыш, поганка! Лисичка мгновенно вымелась наружу, но и укусить наследника успела. Пока тот шипел над покусанной ладонью, она взлетела по плетёной стенке и выскочила из гнезда. – Вот же мелкая, наглая… Ай! Сов тюкнул в лоб своего избалованного птенца и мрачно прищурил огромные жёлтые глаза. Риш опасливо заёрзал, вминая задницей мох. Нянечка ни слова не сказала об её отлучке. Только поднесла обернувшейся госпоже рубашку, поправила одеяло и опять отправилась в кресло спать. Лийрише же не спалось. Лицо, уши, шея… всё тело горело! Она ёрзала, переворачивалась с боку на бок, но никак не могла забыть то чувство безопасности, что родилось у неё под широким крылом. Она вспомнила, каково это – ничего не бояться. Вспомнила и не могла отвязаться от чувства благодарности. Отчаявшись уснуть, девушка села и тут же столкнулась с взглядом нянечки. Почему-то стало совсем неловко. – А… ну… что с той вазой сделали? – с трудом выдавила девушка. – С вазой? – удивлённо приподняла брови женщина. – Собрали осколки и отложили до прихода мастера. Она очень нравилась хайнесу, может, удастся сделать что-то похожее. Чувство благодарности усилилось, как и чувство вины. – А где… осколки? Иерхарид встретил утро в прекрасном расположении духа. Он всё ещё был сердит на сына – нет, ревность Риша его умиляла, но как можно быть таким жестоким по отношению к бедной озябшей девочке? – но, припоминая с какой решимостью лисичка лезла под его крыло, смел надеяться, что она придёт ещё раз. Она же была готова подраться с Ришем! Похоже, девочка оттаивает. – Так, нам сегодня в тюрьму, – Врей шёл рядом и на ходу перелистывал свои записи. Окинув господина взглядом, он добавил: – Тайный визит. Вы чего так вырядились? – Ох, я забыл, – покаянно протянул Иер, осматривая своё белоснежное одеяние. – Хорошими мыслями голова занята. – Ага, знаю я эти мысли, – желчно отозвался Врей. – Эти «мысли» почти всю ночь провели в реставрационном зале. – М-м-м? – удивился хайнес. – Да мне самому интересно. Говорят, вину искупала. Ну-ка… Врей вывернул в холл и замер, рассматривая что-то. Иерхарид прошёл за ним и застыл. В нише на самом видном месте стояла полусаженная ваза золотой керамики, покрытая красной глазурью. Не веря своим глазам, Иер подошёл ближе и наконец заметил, что к чёрным линиям рисунка добавились чёрные нити трещин, отчего картинка стала казаться ещё более детальной. Кое-где жёлтыми смоляными каплями выступал застывший клей, а в воздухе витал крепкий запах краски. |