Книга Художник из 50х Том II, страница 10 – Сим Симович

У крыльца его встретила пожилая женщина в чистом фартуке.

— Вы, верно, новый хозяин? — она вытерла руки о фартук, приветливо улыбнулась. — Прасковья Николаевна. Тут присматриваю за домом, убираю.

— Георгий Валерьевич, — представился Гоги. — А давно здесь следите?

— Да уж месяц как готовлю. Сказали — приедет важный товарищ, все должно быть как положено. — Она открыла дверь, пропустила его вперед. — Проходите, покажу.

Прихожая была просторной, с вешалкой для одежды и зеркалом в дубовой раме. Пахло мастикой и свежестью. Паркет блестел, словно его только что натерли.

— Гостиная, — Прасковья Николаевна открыла дверь направо.

Комната поражала размерами. После тесного барака здесь можно было разместить целую семью. Мягкие кресла, книжные полки, камин с кованой решеткой. На стенах висели репродукции — Левитан, Шишкин, что-то из классики.

— Кабинет, — она провела его дальше.

Письменный стол у окна, стеллажи для бумаг, мольберт в углу. Все продумано для творческой работы. Кто-то очень хорошо изучил его потребности.

— А это что?

— Мастерская, как велели. — Прасковья Николаевна открыла дверь в пристройку. — Говорили, что вы художник.

Гоги замер на пороге. Просторное помещение с большими окнами на север, стеллажи для красок и кистей, несколько мольбертов разного размера. Даже печка для обжига керамики была — явно строили не наспех.

— Наверху спальня и еще одна комната, — продолжала экскурсию хозяйка. — Ванная с горячей водой, кухня со всем необходимым. Холодильник американский привезли, плита газовая…

Он поднялся по лестнице, оглядывая спальню. Двуспальная кровать, платяной шкаф, туалетный столик с зеркалом. Все добротное, качественное, но безличное. Как номер в хорошей гостинице.

Из окна спальни открывался вид на сад. За забором виднелись крыши соседних домов, между деревьями блестела речка. Тишина была полной — только птицы пели и где-то далеко шумел поезд.

— Ужин приготовить? — спросила Прасковья Николаевна, когда он спустился. — Или сами управитесь?

— Спасибо, сам как-нибудь.

— Тогда я пойду. Если что нужно — я в соседнем доме живу, у Марии Степановны. Она вас к нам направит.

Когда хозяйка ушла, Гоги остался один в большом доме. Тишина была оглушительной после постоянного барачного шума. Он прошелся по комнатам, открывая шкафы, заглядывая в ящики стола.

В кабинете обнаружил сюрприз — несколько альбомов с репродукциями западного искусства. Пикассо, Дали, Матисс — то, что в СССР было почти недоступно. Кто-то явно хотел, чтобы новый директор студии расширил творческие горизонты.

На кухне в холодильнике лежали продукты — сыр, колбаса, свежие овощи. На столе стояла бутылка хорошего вина с запиской: «Для новоселья. Удачи в работе. Л. П.»

Лаврентий Павлович не забывал о мелочах.

Гоги вышел в сад, сел в беседке. Вечерело, но было еще светло. Где-то за деревьями играли дети, лаяла собака — обычные звуки загородной жизни.

Он достал пачку американских сигарет, закурил. Дым растворился в неподвижном воздухе. Всего неделю назад он жил в бараке, делил уборную с десятком соседей, стирал белье в общем корытце. Теперь у него был собственный дом, мастерская, участок.

Цена перехода в новую жизнь была ясна — полная лояльность, готовность создавать «правильные» мультфильмы, воспитывать детей в духе системы. Не самая страшная цена, если подумать. Многие платили гораздо дороже.