Книга Художник из 50х Том II, страница 7 – Сим Симович

Американская сигарета в руке советского художника. Символично. Еще вчера он был обычным жителем барака, а теперь… Теперь у него есть ключ от коттеджа, должность директора студии, перспективы роста. И сигареты, которые простым людям и не снились.

Гоги сел в кресло, не отходя от окна. Сигарета медленно тлела между пальцев, оставляя тонкую дорожку дыма. Он курил неторопливо, растягивая каждую затяжку. Время словно остановилось в этой маленькой комнате, где будущий директор анимационной студии размышлял о своей судьбе.

Пепел накопился — он стряхнул его в блюдце, служившее пепельницей. Серый порошок напомнил о быстротечности всего сущего. Вот и сигарета вскоре превратится в пепел, как и многое другое в этой жизни.

За окном проехала редкая машина, фары на секунду осветили противоположную стену барака. Потом снова темнота и тишина. Москва спала, не ведая о тех решениях, которые принимались сегодня в особняке на Кузнецком мосту.

Гоги докурил сигарету до фильтра, затушил о край блюдца. Белый фильтр почернел, стал обычным окурком. Он посмотрел на пустую пачку — осталось еще штук пятнадцать. Хватит надолго, если курить экономно.

Спать не хотелось. Слишком много мыслей крутилось в голове, слишком много перемен навалилось за один день. Он встал, прошелся по комнате, снова подошел к окну.

Небо на востоке становилось все светлее. Звезды блекли одна за другой, уступая место рассвету. Где-то там, за горизонтом, начинался новый день. День, когда он поедет смотреть коттедж в Переделкино, день, когда начнет осваивать новую должность.

Гоги достал из пачки еще одну сигарету. Зачем экономить? Завтра у него будет другая жизнь, другой статус. Может, и сигареты будут поставляться регулярно.

Вторая сигарета тлела так же медленно. Он курил и смотрел, как розовеет небо, как постепенно проступают контуры далеких домов. Рассвет был мирным, обычным. Никто не знал, что в мире стало на одного конформиста больше.

Первые лучи солнца коснулись окна напротив. Золотистый свет разлился по двору, осветил веревки с бельем, скамейки, где вечерами сидели соседки. Обычный советский барак встречал обычное советское утро.

Но для Гоги это утро было особенным. Последним утром в старой жизни. Он докурил сигарету, затушил окурок рядом с первым. Два белых фильтра в блюдце — как два периода жизни.

Солнце поднималось выше, заливая комнату теплым светом. Где-то зазвонил будильник — кто-то из соседей собирался на работу. Начинался новый день, полный новых возможностей и новых компромиссов.

Гоги закрыл форточку, убрал пачку сигарет в карман. Пора было собираться. Директор анимационной студии не мог позволить себе опоздать в первый рабочий день.

Мосфильмовская улица встретила Гоги шумом грузовиков и запахом свежей краски. Семен Петрович остановил автомобиль возле невзрачного двухэтажного здания, больше похожего на заводской цех, чем на будущую кинематографическую студию.

— Приехали, товарищ Гогенцоллер, — объявил водитель, выходя открывать дверцу.

Гоги огляделся. Территория была огорожена новым забором, у входа стоял пост охраны. Рабочие разгружали какие-то громоздкие деревянные ящики, на которых виднелись надписи «Осторожно — оптика» и «Верх». Пахло опилками, машинным маслом и ожиданием чего-то нового.

У входа его ждала немолодая женщина в строгом костюме с папкой под мышкой.