Книга Художник из 50х Том II, страница 4 – Сим Симович

— Предопределение?

— Нет, скорее… созвучие. Как два камертона, настроенных на одну частоту. Ты художник, я астроном, но мы оба ищем гармонию в хаосе.

Первые звезды начали проступать на потемневшем небе. Аня откинула голову назад, показывая на созвездия.

— Вон Большая Медведица. А там — Полярная звезда. По ней мореплаватели ориентируются уже тысячи лет.

— А по чему ориентируются люди? — спросил Гоги.

— По внутреннему компасу. По тому, что велит сердце.

Она повернулась к нему, и в ее глазах отразились звезды.

— Твое сердце сейчас спокойно?

Гоги почувствовал, как напряжение последних дней окончательно покидает его. Рядом с Аней мир казался правильным, гармоничным. Корея, секретные проекты, электромагнитные пушки — все это существовало где-то далеко, в другой реальности.

— Да, — тихо ответил он. — Впервые за долгое время — да.

Они просидели у пруда до самой темноты, разговаривая о звездах, о музыке сфер, о том, что где-то в космосе, возможно, другие разумные существа тоже смотрят на свои звезды и размышляют о смысле бытия. А когда пора было расходиться, Аня поцеловала его в щеку — легко, по-дружески.

— Приходи еще, — сказала она. — Мне нравится смотреть на звезды в твоей компании.

Идя домой по ночной Москве, Гоги чувствовал необыкновенную легкость. Душевный покой, который он искал так долго, наконец пришел. И пришел он не через работу, не через успехи или признание, а через простое человеческое общение, через возможность быть самим собой рядом с понимающим человеком.

Черный автомобиль остановился возле барака ровно в назначенное время. Семен Петрович молча открыл дверцу, и Гоги устроился на заднем сиденье, чувствуя, как привычное беспокойство поднимается в груди. Встречи с Лаврентием Павловичем всегда были непредсказуемыми.

На этот раз их привезли не в мрачное здание на Лубянке, а в особняк на Кузнецком мосту. Берия встретил его в просторном кабинете, заставленном антикварной мебелью и картинами русских классиков. На столе дымился самовар, рядом лежали свежие номера «Правды» и какие-то секретные папки.

— Проходи, Георгий Валерьевич, — Берия поднялся из-за стола, сняв пенсне. — Давно не виделись. Как дела?

— Работаю, Лаврентий Павлович. Стараюсь приносить пользу.

— Это я вижу. — Берия налил чай в два стакана, протянул один Гоги. — Твои последние проекты произвели впечатление на самого Иосифа Виссарионовича. Города будущего, электромагнитные пушки… Интересные концепции.

Гоги осторожно отхлебнул чай, чувствуя, как Берия изучает его взглядом. В этом человеке всегда чудилось что-то хищное, но сегодня он казался задумчивым, почти философским.

— Скажи мне, — Берия подошел к окну, глядя на московские крыши, — что ты думаешь о будущем человечества? О том, к чему мы идем?

— В каком смысле, Лаврентий Павлович?

— В самом прямом. Твои ТЭНы, эта неограниченная энергия… Она изменит все. Производство, транспорт, быт людей. Но не только это. — Он повернулся к Гоги. — Климат планеты тоже может измениться. Столько энергии, выделяемой в атмосферу… Не приведет ли это к глобальному потеплению?

Гоги замер с стаканом у губ. Эти мысли приходили ему в голову не раз, но слышать их от Берии было неожиданно.

— Возможно, — осторожно ответил он. — Любой источник энергии влияет на окружающую среду. Но ТЭНы чище угля или нефти…