Книга Художник из 50х Том II, страница 121 – Сим Симович

— А теперь?

— Теперь думаю, что ошибался, — Карим надел пенсе обратно. — Есть люди, которые сильнее любой системы. Не потому, что они могущественнее, а потому, что знают, кто они такие.

Крид усмехнулся — впервые за весь разговор на его лице появилась эмоция.

— Философствуете, Карим. Это хорошо. Означает, что наш художник произвел на вас впечатление.

— Произвел, — честно признался эстонец. — Я видел, как он превращался в бюрократа. Думал, процесс необратим. А он взял и доказал обратное.

Крид подошел к своему столу, открыл верхний ящик. Достал папку с надписью «Гогенцоллер Г. В. — личное дело». Толстая папка, накопившаяся за месяцы наблюдений.

— Хотите знать, что я думаю о природе власти? — спросил он, листая документы.

— Конечно.

— Власть — это не принуждение. Это соблазн, — Крид закрыл папку, посмотрел на Карима. — Мы предлагаем людям то, чего они хотят. Деньги, статус, возможность влиять на других. И большинство соглашается.

— А те, кто не соглашается?

— Те, кто не соглашается, либо не понимают предложения, либо хотят чего-то другого, — Крид встал, снова подошел к окну. — Гогенцоллер понял предложение прекрасно. И некоторое время даже пользовался благами власти.

— Но в итоге отказался.

— В итоге вспомнил, чего хочет на самом деле, — поправил Крид. — Захотел быть художником больше, чем министром. Это редкость, но не уникальность.

Карим встал, подошел к книжной полке, где среди технических руководств стояли тома по философии и психологии.

— В таких случаях система обычно ломает людей физически, — заметил он, доставая книгу Макиавелли. — Если не получается подчинить морально.

— Иногда, — согласился Крид. — Но это признак слабости системы, а не силы. Сильная система не боится инакомыслящих. Она их использует.

— Используете и Гогенцоллера?

Крид повернулся к подчиненному, улыбнулся — не той дежурной улыбкой чиновника, а искренне, почти отечески.

— Карим, вы работаете со мной уже три года. За это время видели, как мы обращаемся с различными людьми. Скажите честно — похоже ли это на попытку сломать художника?

Эстонец задумался, вспоминая последние месяцы.

— Нет, — медленно ответил он. — Скорее на… воспитание. Или проверку.

— Именно. Мы не ломали Георгия Валерьевича. Мы его тестировали, — Крид сел за стол, сложил руки. — Проверяли, способен ли он остаться собой под давлением обстоятельств.

— И результат?

— Результат превзошел ожидания. Художник выдержал испытание властью — одно из самых сложных испытаний для творческого человека.

Карим вернул книгу на полку, сел обратно в кресло.

— Но зачем это было нужно? Какова цель всего эксперимента?

Крид открыл папку с личным делом, достал фотографию — Гоги в Корее, управляющий мехами с помощью нейронного обруча.

— Посмотрите на это изображение. Что вы видите?

— Человека, управляющего армией роботов.

— А я вижу художника, который научился мыслить стратегически, не потеряв при этом художественного видения, — Крид убрал фотографию обратно. — Это уникальное сочетание качеств.

— Для чего оно может понадобиться?

Крид встал, подошел к карте мира, висевшей на противоположной стене. Карта была усеяна цветными булавками — красными, синими, желтыми. Каждая булавка означала текущую операцию двадцать восьмого отдела.

— Мир меняется, Карим. Старые методы воздействия перестают работать. Грубая сила, экономическое давление, дипломатические игры — все это становится менее эффективным.