Книга Художник из 50х Том II, страница 122 – Сим Симович

— А что придет на смену?

— Культурное влияние. Мягкая сила, как называют это американцы, — Крид указал тростью на булавки в Западной Европе. — Кто контролирует умы людей, тот контролирует их поступки. А умы контролируются через искусство, литературу, кино.

Карим начал понимать логику рассуждений куратора.

— И для этого нужны люди, которые одновременно разбираются в искусстве и умеют мыслить стратегически?

— Именно. Причем не бюрократы, которые относятся к культуре как к инструменту, а настоящие творцы, которые понимают ее изнутри, — Крид вернулся к столу. — Таких людей единицы. И каждого из них нужно тщательно подготовить.

— Подготовка Гогенцоллера завершена?

— Первый этап завершен, — Крид открыл нижний ящик стола, достал еще одну папку. — Он прошел испытание властью и богатством. Прошел испытание войной и насилием. Прошел испытание ответственностью и одиночеством.

— А дальше?

— Дальше он должен пройти последнее испытание — испытание любовью и счастьем, — Крид открыл новую папку, и Карим увидел фотографии Валаамского маяка. — Узнает ли он, как сохранить себя, когда все вокруг благоприятствует потере бдительности?

Карим поднял брови.

— Вы наблюдаете за ним и там?

— Мы наблюдаем за всеми ценными кадрами всегда, — уклончиво ответил Крид. — Но не вмешиваемся без необходимости. Пусть отдохнет, восстановится, вспомнит, кто он такой.

— А потом?

— А потом его роль в большой игре только начнется, — Крид закрыл папку, убрал в ящик. — У нас есть планы на Гогенцоллера. Долгосрочные планы.

Карим встал, подошел к окну, посмотрел на огни вечерней Москвы.

— Иногда мне кажется, что мы играем в бога, — сказал он задумчиво. — Определяем судьбы людей, направляем их жизни, создаем обстоятельства для их развития.

— А разве это не так? — спросил Крид, вставая рядом с ним. — Разве история не творится руками тех, кто способен видеть дальше других?

— Но имеем ли мы на это право?

— Мы берем на себя эту ответственность, — поправил Крид. — Право дается результатом. Если наши действия делают мир лучше, значит, мы правы.

— А если делают хуже?

— Тогда история нас осудит. Но решение принимать все равно нам — тем, кто живет здесь и сейчас.

Они молчали, глядя на городские огни. Где-то там, среди миллионов людей, жили те, кого двадцать восьмой отдел считал ценными кадрами. Жили, не подозревая, что их судьбы уже спланированы, а будущее предопределено чужой волей.

— Знаете, что меня больше всего поражает в Гогенцоллере? — нарушил молчание Карим.

— Что?

— Его способность удивлять. Каждый раз, когда кажется, что его реакция предсказуема, он поступает по-другому.

— Это признак сильной личности, — кивнул Крид. — Слабые люди предсказуемы. Сильные всегда преподносят сюрпризы.

— И как долго мы будем ждать его возвращения?

— Столько, сколько потребуется, — Крид направился к двери. — У нас есть время. А у него есть право на счастье. Пусть пока наслаждается простыми человеческими радостями.

Он остановился у двери, обернулся.

— Кстати, Карим. Завтра вы становитесь исполняющим обязанности министра культуры. Поздравляю.

— Я? Но я же не художник…

— Зато вы понимаете систему. А художник к нам вернется, когда будет готов. И тогда вы передадите ему дела и станете его заместителем. Постоянным на этот раз.

Крид вышел, оставив Карима наедине с мыслями о власти, ответственности и человеческих судьбах. За окном догорал зимний день, а где-то на далеком северном острове два человека обретали друг друга заново, не подозревая, что их счастье тоже является частью чьего-то большого плана.