Книга Художник из 50х Том II, страница 92 – Сим Симович

— Германские инженеры традиционно дотошны, — отметил Гоги, изучая рисунки. — Хотя до истины им как до Луны пешком. Они думают в категориях обычной механики, не представляя возможностей квантовых процессоров.

Итальянская Corriere della Sera сосредоточилась на политических аспектах. «Новый баланс сил в мире» — под таким заголовком шел обстоятельный анализ того, как «корейские события» могут повлиять на международную политику.

— Итальянцы всегда были хорошими аналитиками, — Гоги кивнул, читая прогнозы журналистов. — Они правильно понимают — это не просто новое оружие, это изменение самих правил игры.

В статье высказывалось предположение, что скоро все крупные державы будут вынуждены разрабатывать собственные «механические армии». Автор не ошибался — гонка вооружений нового типа была неизбежна.

Швейцарская Neue Zürcher Zeitung подошла к теме с характерной для швейцарцев осторожностью. «Технологический прорыв или пропагандистская мистификация?» — заголовок отражал скептицизм нейтральной страны.

— Швейцарцы сомневаются в самом факте существования мехов, — прочитал вслух Гоги. — Считают все это хорошо поставленным спектаклем для деморализации Запада.

Он отложил газету, взял следующую. В голосе не было ни раздражения, ни удивления — только легкая заинтересованность, как у энтомолога, изучающего поведение насекомых.

Бельгийская Le Soir опубликовала интервью с американскими солдатами, эвакуированными из Кореи. Их рассказы звучали как научная фантастика: «Металлические гиганты, которые двигались быстрее танков», «лучи, которые плавили броню», «роботы, которые думали как люди, но сражались как демоны».

— Демоны, — повторил Гоги, улыбнувшись. — Интересное сравнение. Значит, в глазах противника мы выглядели именно так — сверхъестественной силой, против которой бессильно обычное оружие.

Австрийская Die Presse сосредоточилась на технических аспектах. Журналисты пытались понять, как СССР смог так быстро создать армию роботов, оставаясь при этом внешне технологически отсталым.

— Они не понимают, что видимая отсталость может быть камуфляжем, — заметил Гоги. — Пока Запад хвастался бытовой электроникой, мы создавали оружие будущего.

Голландская De Telegraaf поместила на первой полосе фотографию корейских беженцев с подписью: «Жертвы технологической войны». На снимке — семья крестьян с узлами пожитков, бредущая по разбитой дороге.

Гоги долго смотрел на фотографию. В его глазах впервые промелькнуло что-то, похожее на сожаление.

— Они правы, — тихо сказал он. — Простые люди всегда становятся заложниками больших игр. Неважно, кто побеждает — американцы или мы. Страдают одни и те же корейские крестьяне.

Но через секунду лицо снова стало бесстрастным.

— Впрочем, теперь они страдают меньше. Война закончилась быстро, жертв было минимум. Альтернативой могли стать годы кровопролития.

Последней была норвежская Aftenposten. Скандинавы, как всегда, сосредоточились на гуманитарных аспектах. «Роботы-убийцы: этично ли передавать право на жизнь и смерть машинам?»

— Философский вопрос, — Гоги сложил газету. — Но неактуальный. Мехи не принимают решений о жизни и смерти. Эти решения принимаю я.

Он откинулся в кресле, закрыл глаза.

— Знаете, что меня больше всего поражает в этих публикациях?

— Что именно? — спросил Крид.