Книга Художник из 50х Том II, страница 90 – Сим Симович

Крид прилетел на корейскую базу на рассвете, когда Гоги еще спал в своей палатке. Звук вертолетных лопастей разбудил художника — он выглянул наружу и увидел знакомую высокую фигуру в авиаторах, выходящую из машины. Лицо куратора было каменным.

— Георгий Валерьевич, — холодно произнес Крид, даже не поздоровавшись. — Нам нужно поговорить.

Они прошли в штабную палатку, где на столе лежали карты с отметками завершенных операций. Крид долго молчал, изучая схемы разгрома американских сил.

— Впечатляющие результаты, — наконец сказал он, постукивая тростью по полу. — Три недели — и война закончена. Противник изгнан с полуострова. Блестяще.

В голосе не слышалось ни капли одобрения.

— Спасибо, — осторожно ответил Гоги.

— Только есть одна проблема, — Крид повернулся к нему, сняв авиаторы. — Никто вас об этом не просил.

Повисла тяжелая тишина. Гоги почувствовал, как холод пробежал по спине.

— Не понимаю…

— Корея должна была стать полигоном, Георгий Валерьевич. Местом для длительного тестирования технологий, отработки тактики, изучения реакции противника. — Крид подошел к карте, провел пальцем по линии фронта. — Война должна была продолжаться года два-три. Медленно, с переменным успехом, давая нам возможность испытать все разработки.

Гоги нахмурился.

— Вы хотели, чтобы люди умирали ради ваших экспериментов?

— Я хотел, чтобы в следующей большой войне умирало меньше наших людей, — жестко ответил Крид. — А теперь мы показали миру все наши козыри. Американцы видели мехов, плазменное оружие, нейроуправление. Следующий противник будет готов.

Гоги встал, прошелся по палатке.

— Знаете, что я видел эти три недели? — его голос становился тверже. — Корейских мальчишек, которые гибли с японскими винтовками в руках против американских танков. Деревни, стертые с лица земли авиацией. Стариков, хоронящих внуков.

— Цена прогресса, — холодно заметил Крид.

— Нет! — Гоги развернулся к нему. — Цена вашей стратегической близорукости. Вы готовы были жертвовать живыми людьми ради абстрактных планов.

Крид медленно надел авиаторы обратно.

— А вы готовы пожертвовать будущим человечества ради сиюминутного сострадания.

— Будущим человечества? — Гоги усмехнулся горько. — А что в этом будущем останется человеческого, если мы научимся равнодушно смотреть на страдания?

— Останется эффективность. Целесообразность. Разум.

— Останется пустота, — возразил Гоги. — Вы превращаете нас в тех самых машин, которые мы создаем. Холодных, расчетливых, лишенных души.

Крид подошел к столу, взял одну из фотографий разрушенных американских баз.

— Душа — роскошь для частных лиц, — процитировал он слова самого Гоги. — Помните, кто это говорил месяц назад?

— Помню, — Гоги опустил голову. — И это была моя ошибка. Я почти потерял себя, пытаясь стать таким, как вы.

— Таким, как я? — в голосе Крида появились странные нотки.

— Циничным. Расчетливым. Готовым принести в жертву тысячи ради стратегических целей. — Гоги поднял глаза. — Но потом я понял — в чем смысл социализма, если мы не можем защитить простых людей? В чем ценность нашей борьбы, если мы превращаемся в тех, против кого боремся?

Крид долго молчал, разглядывая фотографию.

— Значит, по-вашему, я превратился в противника?

— Вы превратились в систему, — тихо ответил Гоги. — В эффективную, целесообразную, разумную систему. Но системы не чувствуют боль матери, потерявшей сына. Не видят слез ребенка, оставшегося сиротой.