Книга Травница для орка, страница 11 – Ева Мир

Я повернулась. Мы встретились взглядами. Его глаза были тёмными, глубокими, непроницаемыми. И всё же — в них было что-то, что я не могла объяснить. Волнение?

Он откинулся на спину. Взгляд — в потолок. Грудь тяжело вздымалась.

Я привстала. Потянулась — осторожно, медленно — чтобы коснуться его лба.

Но он резко перехватил мою руку.

Его ладонь была большой, горячей, твёрдой. Я почувствовала, как между нашими пальцами проскакивает искра. Он держал, но не сжимал. Не давил. Просто… удерживал.

— Я лишь… хотела проверить, насколько сильный жар, — прошептала я.

Он отпустил. Я приложила ладонь к его коже — и вздрогнула. Он пылал.

— Ты весь горишь, Ветер…

Он не ответил. Только закрыл глаза.

— Это всё из-за… вашей Гракаты?

— Гр’Кара’Та, — поправил он хриплым голосом. — Да.

— И тебе может кто-то… ну… помочь? — я раскраснелась.

Принцесса Вамлирийского Дома, полуголая, спрашивает орка, кто сможет его «утолить»… Мда.

Он усмехнулся — впервые. Тихо, криво, как будто и сам не верил, что смеётся.

— Утолить огонь Гр’Кара’Та может лишь та, кто нашла стрелу.

Я замерла.

Тёплая волна прокатилась по телу.

Он по-прежнему лежал на спине, грудь его блестела в отблесках огня. Я видела, как капли пота стекали вниз, к животу, исчезая под тканью. Он был сильным, горячим, опасным… и уязвимым.

Я приподнялась, подтянув колени, туника чуть сдвинулась, открывая бедро. Он не смотрел, и хорошо.

— Ты страдаешь, — прошептала я. — Так же, как я… до этого.

Он открыл глаза. Его взгляд был тяжёлым, полным напряжения и… сдержанности.

— Я справлюсь, — ответил он. — Я мужчина. Я воин.

Я склонилась ближе, почти неосознанно. Протянула руку, коснулась его груди.

— Я не… я не умею… Но ты меня не бросил, если ты научишь, как…

Он поймал мой взгляд. Схватил мою ладонь. Поднёс к своим губам и… коснулся её губами. Тепло. Почти благоговейно.

И я поняла — между нами рушится последняя стена.

Воздух внутри шатра был слишком плотным. Пряным. Горячим. Даже пламя в очаге будто дышало в унисон с нами — неровно, с надрывом.

Мне казалось, что если мы останемся здесь ещё хоть на миг, он действительно не сдержится.

И я… я тоже.

— Тебе нужно выйти, — тихо сказала я, положив ладонь ему на грудь. — Подышать. Остыть.

Он посмотрел на меня. Его зрачки были широкими, дыхание рваным, а кожа — налитой жаром. Но он кивнул.

— Идём, — выдохнул.

Ветер накинул на меня плащ, укутал так, будто я была самой хрупкой вещью в мире, и сам вышел первым — проверить, что никого нет поблизости. Лес дышал ночью. Тихо. Затаённо. Где-то вдалеке ухнул филин.

Я вышла следом. Ветер был свежим и щекотал щеки. Но рядом с ним даже ночной воздух казался горячим.

Он опустился на скамью у входа в шатёр и откинул голову, прикрывая глаза. Плечи всё ещё были напряжёнными.

Я подошла ближе. Ветер сидел молча, дыхание постепенно выравнивалось, но жар от его тела всё ещё исходил волнами.

Где-то вдалеке, за шатрами, раздавался смех. Тихий перебор орочьей лютни, сдавленные стоны, ритмичные удары по барабанам. В эту ночь вся деревня жила в ритме Гр’Кара’Та — страстно, шумно, без стыда.

Я уже хотела что-то сказать, но вдруг он щёлкнул пальцами. Легко. Почти лениво.

И — как будто сама ночь прислушалась.

Шум вдалеке не стих — но исчез вокруг нас. Всё стало приглушённым, отдалённым, будто через слой воды. Как будто он поставил между нами и остальным миром невидимую завесу.