Книга Упырёк, страница 198 – Эдвина Лю

— Что? — Кэри выронила сигарету.

— Почти все убиты. Мы даже не успели порвать бирки… К побережью идёт нежить. Пусть кто-то идёт на подмогу к парням на берегу…

— Все на стенах, — обронил Дард.

Он чувствовал, что Тоби был прав — нельзя было отправлять детей и женщин в лес. Чувствовал, но не запретил Кормчему! Видно, надежда на то, что стихийники успеют уйти как можно дальше, не оставляла Дарда. В растерянности он смотрел теперь в сторону моря.

Раненый побежал к воротам, и никто даже не сдвинулся с места, чтобы остановить его — хотя Тоби и Томас оба стояли уже у распахнутой двери.

— В дом, — сказала Кэри Дарду.

— Через минутку, — буднично ответил Дард. — И когда я войду — сдёрните там со стен занавески.

— Хорошо, — ответил Тоби звонким голосом.

Вендела увела его — а Томас задержался на пороге.

Дард подумал — ведь она ведь так и не дала ему окончательного ответа — согласна или нет. Скорее всего, нет — откажется. Нет никакой надежды на то, что Вендела станет умирать за него, доверившись врагу и убийце своего будущего мужа. Так не бывает! Дард прекрасно её понимал… Разве он позволил своему недругу убить себя?

Встав рядом с Томасом, Сарвен увидел, как юнец споткнулся на ровном месте, как упал лицом вниз, и рядом с ним появились из воздуха люди.

Кормчий привёл Штавана, как и обещал. Великий Мёртвый — голова мумии, кажущаяся невероятно маленькой на широких плечах деревенского некроманта-лесоруба — переступил через паренька, и тот, словно что-то почуяв, скорчился и захрипел. Кормчий встал возле юноши на колено, какое-то время помедлил, но затем поднялся.

Дард увидел, как возле Штавана вьются тени.

Третьим за Кормчим Моро шёл, припадая на сломанную, недавно залеченную магом Боли ногу, Эдвард Гисли. Несмотря на ужасную рану на груди и раскроенный висок, он улыбался. Сарвен как-то сразу понял, что это уже не Гисли.

Они начали терять людей.

Охранные чары треснули, звякнули и раскололись на тысячи осколков. Эдвард зажал уши — пронзительный тонкий звук, как от тысячи огромных бьющихся стёкол, резал слух почти до боли.

Если бы чары наложил Вершитель — Гисли нипочём бы с ними не справился. Но Чезаре доверил это дело Криззену и Лете. Взломать заклятия старины Мэтта оказалось несложно: тот воспользовался крепкими, надёжными, но увы — всем известными контурами. А контуры поддаются не эмоциям, от которых только крепнут, а полному отрешению. Тогда охраняемый объект как бы перестаёт существовать. Гисли узнал это ещё в юности от одного опытного ловца. Тот сказал, что терял сознание в плену у мага Боли, а когда приходил в себя — видел, что контур спешно восстанавливался, вспыхивая в полутьме склада, где его заперли. Собравшись с духом и применив древнюю местную практику бодрствования во сне, ловец смог понизить активность контура и преодолеть заклятие.

Второй контур установил Вильермо Лета — разумеется, с тем, чтобы уничтожить Гисли, если он посмеет выйти из комнаты. Но и на его магию у Эдварда нашёлся ключик. Страх, очень хорошо, страх действительно может убить человека. Приходится признать это после стычки с магом этой мерзкой ложи. Однако контур Леты держался на эмоции, и когда Гисли насильно стал её преобразовывать, заклятие разлетелось осколками.

С некоторым недоумением Эдвард провёл по лицу рукой и обнаружил на ладони кровь: Лета навредил ему даже когда Гисли вроде как обошёл его. Ну ничего, в таком случае пусть действительно помучается, боясь за близких! Эдвард ведь не слеп, ещё нет: он видел, что между Летой и Венделой ещё ничего не выяснено и не кончено. И наверняка Вендела рассказала своему воздыхателю о том, что он, Эдвард, целился в неё недавно из пистолета и запугивал отнюдь не пустяковыми угрозами.