Книга Земля воров, страница 187 – Карина Халле

Бринла явно испытала облегчение.

— Конечно, яйцо теперь должно быть уничтожено, — добавляет ее мать.

— Яйцо у Штайнера, — говорю я. — У моего брата, на корабле. Сейчас будет трудно его забрать.

— Нет, — говорит Бринла с виноватым выражением лица. — Это не так. — Она запускает руку в один из мешков, висящий на ее поясе, и вытаскивает яйцо бессмертия. Раздавленное, разбитое яйцо бессмертия, из которого капает желток.

Я ошеломленно смотрю на него.

— Прости, — говорит она. — Я не могла оставить его Штайнеру. Я стащила его, пока он не смотрел. Я не думаю, что кто-то из твоей семьи достаточно беспристрастен для этого.

— Ты собиралась избавиться от него? — спрашиваю я, ощущая укол предательства.

Она качает головой.

— Нет. Я просто хотела сохранить его. Я чувствовала, что это моя ответственность, даже не могла это объяснить… — Она замолкает и смотрит на свою мать. — Но, думаю, теперь понимаю. — Она снова смотрит на меня. — Я собиралась тебе рассказать, — говорит она. — Но стали происходить странные вещи. Я не решилась оставить яйцо на корабле. Твой брат…

Я с трудом сглатываю, не желая слушать то, что она говорит, и все же я с ней согласен. Я внимательно наблюдал за Видаром всю поездку из-за того, что сказал мой отец. Что если я не избавлюсь от Бринлы, он найдет кого-то другого, кто это сделает. Но я не собираюсь рассказывать ей об этом. Достаточно подозрений, что Видар собирался украсть у нас яйцо в какой-то момент.

— К тому же мы не знаем людей, которых спасли от Дочерей безмолвия, — быстро продолжает она. — Это был слишком большой риск, и в глубине души я не верю, что даже Штайнер может быть настолько беспристрастным. Он может слишком увлечься. — Она делает паузу и облизывает губы, выглядя при этом расстроенной. — Ты меня прощаешь?

— Конечно, я прощаю тебя, — говорю я. — Ты действовала в соответствии с инстинктом, который оказался гораздо сложнее, чем ты могла себе представить. К тому же, чему удивляться, воровка — есть воровка.

Я тянусь и обнимаю ее лицо ладонями.

— Это благословение, — громко говорит Волданса. — Что яйцо было разбито. Теперь нам не нужно беспокоиться, что оно попадет в чужие руки, по крайней мере, пока.

— Но я слышал, что где-то могут быть еще яйца, — говорю я. — Наверняка кто-то еще обнаружит эту силу. Предвестница не умерла, даже когда Леми съел ее лицо. Я полагаю, что правительство Эсланда тоже приняло его.

— Может быть, так, а может быть, и нет, — говорит ее мать. — Ты можешь контролировать только то, что в твоей власти. Если случится что-то еще, с этим разберутся, но, поверь мне, ты не захочешь нести ответственность за такую магию. Не всякая магия хороша, а бессмертие принадлежит богиням, а не людям. Иначе мир был бы совсем другим.

Я тяжело вздыхаю. У меня такое чувство, что все пошло прахом. Я вернусь домой без яйца бессмертия, без оплодотворенного яйца для разведения и с целым кораблем эслендцев.

— Ты не вернешься с пустыми руками, — говорит Бринла. — Мы соберем яйца по дороге обратно к кораблю. — Она бросает настороженный взгляд на мать. — Надеюсь, ты не против.

— Если ты не против, — отвечает мать, возвращаясь к кратеру, от следов ее ног поднимается пар. — С тех пор, как появились защитные барьеры, все, о чем мечтали драконы, — это быть свободными. Если ты можешь дать им свободу, разводя их на другой стороне, я не вижу в этом ничего плохого. — Она замолкает на мгновение. — Если только ты осознаешь риски. Бринла, возможно, со временем сможет их приручить, так же, как она приручила Леми. Но это не точно. И драконы знают, что люди сделали с ними, это у них в крови, передается из поколения в поколение. Они помнят коллективную травму. Если ты будешь разводить этих существ… тебе лучше спать с одним открытым глазом.