Книга Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле, страница 66 – Татьяна Абалова

– Они решили, что я сама на себя руки наложила?!

– Ну. Кроме нас никого в особняке не было. Еще эта предсмертная записка на туалетном столике. Чернила высохнуть не успели…

– Но кто–то же вызвал врача? Не сама же я, раз лежала без сознания? А голос по телефону какой был? Мужской или женский?

Дженни покачала головой.

– Не сказали. Но я нарочно проверила: все окна и двери в доме были заперты.

– Как вернешься, позови мастера, чтобы поменял замки и поставил крепкие засовы. Деньги знаешь где взять. Я подозреваю, что Генри кому–то оставил ключи в качестве залога. Или просто потерял их в злачном месте.

– Будет сделано, – откликнулась секретарша.

Она не ушла, пока не убедилась, что я съела весь пирог. Сдобную булочку я оставила на утро. Глотать было больно, но есть хотелось сильнее.

Вечером, перед тем, как отправиться домой к жене и дочерям, ко мне заглянул доктор. Тот самый муж Афродиты. Осмотрев, сказал, что завтра после обеда меня выпишут, если, конечно, ночь не даст осложнений.

Я поблагодарила за помощь и за палату, где лежала совсем одна, хотя остальные были переполнены. Я слышала голоса и стоны слева и справа от своей палаты. Женщинам еще делали поблажку, тогда как мужчины теснились в огромных помещениях с койками в три ряда.

– За палату скажите спасибо мистеру Кавендишу. Он похлопотал перед начальством. Весь госпиталь на ноги поднял. Сам карету встречал, хотя едва на ногах стоял. Грозился всех посадить, если мы позволим вам умереть.

– А я могла?

– Хорошо, что крюк на потолке не выдержал, иначе… – доктор махнул рукой. – И чего взбрело в голову вешаться? Афродита сюда рвалась, чтобы вам взбучку устроить, но я не пустил. Хватит с нее дома нравоучений. Пусть лучше за дочерями следит.

– Да не вешалась я, – попыталась возразить я.

Я сильно жалела, что не отправила Дженни за газетами. Надо бы узнать, что пишут. Я переживала, что стала главной новостью недели. Мало того, что в моем доме зарезали королевского следователя, так еще сама на себя руки наложила. А ведь так и напишут. Еще и приплетут сюда любовную драму. Модный сейчас в дамских романах «любовный треугольник». Только нет никакого любовного треугольника.

Вспомнив о Саймоне – источнике всех бед и слухов, я поняла, что мне следует с ним поговорить. Он единственный, кто верил, что я не сама повесилась.

– Подскажите, пожалуйста, как найти мистера Кавендиша? Я бы хотела его поблагодарить.

– Только недолго, – буркнул доктор.

– Я только туда и обратно, – уверила я его. – После того, как поела, я чувствую себя совершенно здоровой.

– Зато мистер Кавендиш не настолько хорош, как хотелось бы. Хорохорится, а у самого температура.

Я прикусила губу. Доктор переживал вовсе не за меня.

Как только он вышел, я накинула на себя больничный халат, сунула ноги в туфли и направилась к Саймону. Он тоже лежал в отдельной палате. Для него расстарались. Все же королевский посланник. Старание было заметно прежде всего по кровати – вовсе не такой, как была у остальных, а шире и мягче. Еще по новому белью, по хорошим подушкам и стеганному атласному одеялу.

Только лежал во всем этом великолепии серьезно больной человек: нездоровый румянец, лихорадочный блеск в глазах, прилипшие ко лбу влажные волосы. Как только я вошла, он сдернул с головы мокрое полотенце и обессиленно бросил на пол.