Книга Огонечек для ледяного герцога, страница 52 – Элен Славина

Внезапно дверь в покои с грохотом распахнулась, разрезав напряжённую атмосферу, как нож.

В проёме, окутанная морозным дыханием ночи и дорогими французскими духами, стояла женщина. Высокая, ослепительно красивая, с лицом холодной, отточенной работы мастера и глазами цвета зимнего неба. Её платье из синей парчи и кожаной отделки стоило больше, чем всё содержимое нашей повозки с рынка, а осанка выдавала в ней особу, привыкшую повелевать.

— Талориан, милый! — её голос был сладким, как патока, и острым, как лезвие. — Как я скучала по этому дому. И по тебе.

Герцог вздрогнул, словно ошпаренный. Его рука резко дёрнулась, и он вскочил с кресла, отстраняясь от меня. Всё его тело вновь мгновенно обрело привычную ледяную скованность. Трещина исчезла, замещённая вечной мерзлотой. Его глаза, только что живые и страдающие, теперь смотрели на неё с смесью ярости и… чего-то ещё, чего я не могла понять. Было ли это болью?

— Сибилла, — его голос прозвучал глухо, безжизненно. — Ты здесь незваная гостья. Убирайся.

Сибилла — «Мерзкая кукушка», как её называла мадам Лиорена, лишь рассмеялась, легкомысленным и колким смехом, и сделала несколько шагов вглубь комнаты, бегло окидывая меня оценивающим, пренебрежительным взглядом.

— О, я вижу, ты не терял времени даром. Завёл себе новую… питомицу? — Она презрительно сморщила идеальный нос. — Пастушку? Или это новая гувернантка для моей дочери? Хотя нет, гувернантки обычно одеты скромнее.

Я поднялась с пола, чувствуя, как по щекам разливается краска от гнева и унижения. Но прежде чем я успела что-то сказать, Талориан перекрыл ей путь.

— Это не твоё дело, Сибилла. Ты лишилась права что-либо спрашивать, когда бросила её. Уходи. Сейчас же.

— Но я приехала повидаться с Эльвиной, — на её лице играла сладкая, фальшивая улыбка. — Материнские чувства, ты понимаешь? Они так сильны. И потом, я слышала, у тебя проблемы. Слухи о твоём… очаровании разносятся по всему свету. Решила предложить помощь. Старая дружба, знаешь ли.

— Между нами не было и нет никакой дружбы, — прошипел Фростхарт. — Только предательство.

В этот момент в дверях показалась испуганная гувернантка, а рядом с ней — две маленькие фигурки в ночных рубашках. Флора и Эльвина, разбуженные громкими голосами.

— Мама? — тоненький, сонный голосок Эльвины прорезал напряжённую тишину.

Сибилла тут же изменила выражение лица. Фальшивая нежность заструилась в её глазах.

— Эльвина, моя радость! Иди к маме!

Она распахнула объятия, но девочка не бросилась к ней. Она лишь испуганно прижалась к ноге гувернантки, уставившись на незнакомую, но называющую себя мамой женщину широко раскрытыми глазами.

Неловкая пауза затянулась. Сибилла медленно опустила руки, и её маска на мгновение сползла, обнажив холодную злобу. Но тут же вернулась обратно.

— Она просто стесняется. Пройдёт время, и мы наверстаем упущенное, — сказала она, но её взгляд был прикован к Талориану, полный вызова.

И тут я не выдержала.

Огонь, о котором говорила гувернантка, вспыхнул во мне с новой силой. Это была уже не только любовь к герцогу, но и ярость за его боль, за страх маленькой Эльвины, за всё, что эта женщина сломала.

— Вам не рады здесь, — тихо, но чётко сказала я, привлекая к себе её внимание. — Вы причинили им достаточно боли. Уйдите и оставьте их в покое.