Книга Огонечек для ледяного герцога, страница 95 – Элен Славина

Леонард сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Говорят, первый из Фростхартов, тот, кто заключил договор с ледяными драконами, скрепил его этой печатью. Она не давала власти. Она накладывала обязанность. Обязанность «Хранить». Баланс. Границу между нашим миром и… другими. Теми, что старше и могущественнее.

Он указал на камень.

— Эти письмена — не проклятие. Это клятва. Клятва хранить равновесие. Но тот, кто надевал перстень, не понимая этого, не будучи истинным наследником воли основателя… его воля выворачивалась наизнанку. Вместо долга служения рождалась жажда власти. Холод, который должен был защищать, становился оружием порабощения и равнодушия. Проклятие было не в кольце, мессир. Оно было в невежестве того, кто его носил.

В гостиной повисла гробовая тишина.

Талориан сидел, не двигаясь, его лицо было бледным, как полотно. Вся его жизнь, вся боль, всё одиночество — всё это оказалось следствием чудовищного недопонимания.

— Сибилла… — тихо сказала я. — Она знала?

— Она чувствовала силу, — ответил Леонард. — Но искала её не там. Она хотела инструмент власти. А этот перстень — символ долга.

Талориан медленно протянул руку и взял украшение. Он не надел его. Он просто держал в ладони, как будто взвешивая всю тяжесть, что оно в себе несло.

— «Кровь и Воля», — прочёл он шёпотом слова с пергамента. Посмотрел на меня, и в его глазах было смятение, боль… и проблеск надежды. — Всё это время… я боролся не с ним. Я боролся с самим собой. Со своей собственной силой, которую не понимал.

— А теперь ты понимаешь? — спросила я, кладя свою руку поверх его.

Он сжал мои пальцы, чувствуя под своей ладонью и холод металла, и тепло моей кожи.

— Теперь… теперь у меня есть причина научиться. — Он глубоко вздохнул. — Не для власти. Для защиты. Того, что стало мне так дорого.

Он положил перстень обратно в ящик и закрыл крышку с твёрдым, решительным щелчком.

— Это не моя судьба. Не сейчас. Возможно, когда-нибудь, когда я буду готов… или возможно наш сын… Тот, кто смелее и мудрее меня.

Он не договорил, но мы все поняли.

Проклятие ледяного перстня было снято. Не магией, а знанием. И теперь у этой реликвии, хранившей столько боли, могло появиться новое, настоящее предназначение.

Не оковы для одного, а щит для многих. И это меняло всё.

Положив ладонь на выпирающий живот, я улыбнулась мужу и прижалась к самому близкому и родному человеку.

Внутри меня, под сердцем, жил наследник Талориана — наш первенец. Сын, которому, возможно, суждено превзойти нас всех. Надевая кольцо своего прадеда, он сможет привести этот мир к равновесию.

Мы же, если потребуется, будем рядом, чтобы поддержать его.

Прошел еще один год

Солнце заливало светом спальню в наших покоях в столице, но я с тоской смотрела на заснеженные ели за окном. Мне до сих пор не верилось, что этот дворец с его высокими потолками и золочёной лепниной — мой дом. Моим домом всегда был запах хвои и печёных яблок, а не воска и дорогих духов.

Дверь тихо отворилась, и вошёл Талориан. Он нёс на руках нашего сына. Маленький Элрик, названный в честь основателя их рода, беззаботно спал, уткнувшись носом в плечо отца. В этих стенах Талориан был другим — не Ледяным Герцогом, а просто мужем и отцом. Мягкость, которую он позволял себе лишь здесь, делала его лицо моложе, смывая следы былой суровости.