Книга Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1, страница 107 – Моргана Маро

В глазах женщины мелькнула печаль, и она невольно крепче сжала пальцы на ладони Ян Юмэй.

– Этот юноша назвался Ся Ганом, и он стал частым гостем в Цветочном доме. Он всегда шел к твоей матушке, а та всегда его принимала. Так продолжалось год, а после Ся Ган пропал, а твоя матушка вдруг забеременела. Она очень долго скрывала свою беременность от хозяйки, так долго, что, когда та узнала, избавиться от плода уже было невозможно. Она тут же потеряла всю ценность – на рожавшую нюй юэ спроса меньше всего, а тело не всегда способно восстановиться.

– Но почему матушка не хотела от меня избавиться?

– Видимо, она очень сильно любила Ся Гана, – печально улыбнулась наложница Цзянь. – Она никогда не говорила об этом вслух, но всегда ждала дня, когда он придет. Возможно, при помощи ребенка она хотела выбраться из Цветочного дома, но не знала, что Ся Ган больше не придет. Глава Ся выкупил меня после твоего рождения – я знаю, что роды оказались сложными и крови было много. Когда я оказалась здесь, то в первые несколько лет даже не встречалась с Ся Ганом – глава Ся вынудил его отправиться в Храм, а когда он вернулся, мы узнали друг друга. Это я рассказала ему про тебя, и он тут же отправился в Цветочный дом. Но хозяйка… она отдала тебя, сказав, что мать умерла при родах.

С ресниц наложницы Цзянь соскользнуло несколько слезинок, прочертив влажные линии на ее щеках. Она даже не попыталась их стереть, продолжив говорить тихим хриплым голосом:

– Ся Ган… он был в такой печали. Если бы не глава Ся, он бы выкупил ее еще тогда. Единственным, что спасло его от петли, – стала ты, Юань. Он выбрал тебя, а не Дом, и за это его не смогли простить.

Ян Юмэй словно схватили за горло, не давая толком вдохнуть. Она совершенно не помнила ни родную мать, ни родного отца из прошлой жизни, в памяти осталось лишь пренебрежение к ней как к одной из испорченных Юнь. Но воспоминания о Ся Гане разливали в груди тепло, как раньше, когда она вспоминала Ян Лю. Они оба воспитали ее, пускай и в разных эпохах.

Достав из рукава белую прядку волос, Хуанъянь протянула ее наложнице Цзянь:

– Это… ее волосы?

– Да, – кивнула та, бережно взяв прядку. – Она была чистокровной Юнь, которую в десять лет продали в Цветочный дом. Разве можно в наше время встретить полноценную Юнь? Так еще и работающую нюй юэ?

Ян Юмэй моргнула. Она встречала Юнь, что работала нюй юэ. И она принадлежала Цветочному дому.

– Наложница Цзянь, вы помните имя моей матушки?

– Имя… – задумалась она. – Когда нюй юэ попадает в Цветочный дом, то ей меняют имя. Как же хозяйка назвала ее?

Некоторое время смотря на прядь волос, женщина молчала, а после с хлопком ударила кулаком по ладони:

– Точно! Ее звали Синхуа!

Синхуа из Цветочного дома, что вечно опечалена и ходит в белом после потери ребенка. И она единственная из всех нюй юэ принадлежит роду Юнь.

– Юань, что с тобой? Ты так побледнела, – забеспокоилась наложница Цзянь.

– Все в порядке, – слабо улыбнулась Ян Юмэй. – Вы не знаете, что хозяйка сделала с телом моей матушки?

– Этого мне не дано знать, прости. Ся Ган пытался забрать тело Синхуа, но его прогнали, а глава Ся запретил приближаться к Цветочному дому ближе чем на ли, в противном случае угрожал избавиться от тебя.

Тогда понятно, почему Ся Ган больше не предпринимал попыток отыскать Синхуа. Попробуй он вновь прийти в Цветочный дом, и глава Ся избавился бы от Ся Юань.