Книга Цветы пиона на снегу. Том 4, страница 225 – Моргана Маро

Резко поднявшийся воздух взметнул в разные стороны одежду и волосы небожителя, заставив Многоликого и Вэнь Шаньяо отступить назад. В комнате с Хаосом вспыхнули иероглифы, окружая его и прилипая к его телу, черным волосам и одежде. Он пытался отмахнуться, но стекло не опускало его руку, не давая даже двинуться с места.

– Я очень долго бежал от тебя, боясь принимать как часть себя. Теперь же вернись ко мне.

Комнату озарил яркий свет, исходящий из тела Хаоса, а затем оно обратилось пеплом. Тьма заметалась по комнате и вновь прильнула к стеклу там, где все еще лежали пальцы Цзинь Хуэя. Стекло под ними пошло трещинами и со звоном разбилось, а тьма впиталась в руку небожителя.

Вэнь Шаньяо успел отпрянуть, но несколько осколков все равно порезали его лицо.

– Где он? – спросил Вэнь Шаньяо, ошарашенно взглянув на Цзинь Хуэя.

– Здесь, – спокойно ответил тот, наблюдая, как почерневшая рука постепенно светлеет. На его лице выступил пот, но владыка Царства духов все еще стоял на ногах. – Я вернул себе осколок души, а вместе с ним принял и часть себя. Ты не рассчитывал, что у меня хватит храбрости, не так ли, Многоликий?

Лицо Шэ Яо стало совсем белым, и он вскинул руку с теневым кнутом, тот тут же обвился вокруг шеи Вэнь Шаньяо и притянул его к Многоликому. Заклинатель замер, чувствуя над ухом тяжелое дыхание.

– Все кончено, Многоликий, оставь его, – произнес Цзинь Хуэй. – Его смерть все равно ничего тебе не даст.

– И что ты сделаешь со мной? – прошипел он, и кнут сильнее сжался на шее Вэнь Шаньяо.

Тот открыл рот, пытаясь заглотить хоть немного воздуха и ощущая, как неприятно трещат позвонки. Если он умрет сейчас, то больше не сможет возродиться.

– Так же закуешь в свое тело? – наступал Шэ Яо. – Я не был заперт в тюрьме в отличие от Хаоса! Я знаю суть людей и демонов, и меня ты не обманешь!

– Чего ты хочешь? Свободы? Она и так у тебя была все это время. Тело? Разве не по своей же вине ты лишаешься каждого тела, которое захватил?

– А ты еще не понял? – не сдержал усмешки Многоликий. – Я живу только потому, что жив ты. В старом мире я был тем, кто защищал тебя, кто не давал людям и богам заподозрить тебя в слабости! Я твой щит, и я твой меч! И что ты сделал со мной? Выкинул, избавился и заставил скитаться из одного тела в другое. И чем я отличаюсь от брошенного пса?

– Так и кусай тогда хозяина, а не его детей, – прохрипел Вэнь Шаньяо.

– О нет, его мне не одолеть, – зло прошипел Шэ Яо, – но вот сделать ему больно через других я могу. Знаешь, он ведь дорожит тобой и Ухэем, даже Юэ ему небезразлична. Так как насчет того, чтобы просто убить тебя? Свернуть шею, как цыпленку?

– Только попробуй причинить ему боль, – медленно произнес Цзинь Хуэй, и воздух вокруг него защелкал от напряжения.

– И что ты мне сделаешь? Мне, осколку своей души! Уничтожишь? Не забывай, во мне осколки трех детей Хаоса, я сильнее тебя! – рассмеялся Многоликий.

– Мы давно друг друга знаем, – произнес Цзинь Хуэй, сделав шаг вперед. – И ты до сих пор не понял, на что я готов пойти?

В его руке оказался меч с тускло сияющим лезвием. Взмахнув им, Цзинь Хуэй угрожающе тихо произнес:

– Я готов лишиться одного осколка своей души, но сохранить жизнь своих сыновей. Я не стану больше бежать от тебя, Многоликий. Сегодня отсюда выйду либо я, либо никто.