Книга Предательство по-драконьи. Сладкая месть, страница 40 – Екатерина Гераскина

— Успокойся. Ты бы всё равно ничего не сделал. Но ты рядом, и мне уже легче от того, что могу с тобой поговорить.

— Знаешь, когда я сюда попал, я уже понимал, куда иду, но чувствовать себя бессильным и беспомощным драконом, которому морочат голову, — так себе.

— О чём ты? — спросила я и посмотрела на Алекса.

Тот задумчиво смотрел вперёд.

— Я ведь сразу заподозрил, что с тобой что-то не так, когда не смог тебя найти. Пошёл искать твою мать. Решил начать с той гостиной, в которой был в последний раз. Никогда не жаловался на память, но я просто не мог её отыскать. А ведь нужно было только выйти из спальни и миновать один коридор. Но слуги словно куда-то запропастились. Так я и блуждал, уже кричал. А потом Элилаэль появилась из ниоткуда и начала говорить.

Он помолчал и продолжил:

— Ты не представляешь: я смотрел на неё, понимал, что что-то тут не так, а она холодно улыбалась и говорила, что с тобой всё в порядке. А я такой идиот — верил! Верил её словам, хотя до этого меня съедала тревога. А потом раз… и мой дракон вообще завис, никакой тревоги, этакое состояния блаженной эйфории. Что это за хрень, Лираэль? Что за магия?

Я тоже посмотрела вдаль, похлопала по толстому фолианту, что лежал рядом.

— Это специфическая магия фейри и называется «флёр».

— И как её распознать? Как понять, что ты теряешь голову из-за одурманивающего голоса, а не потому, что сам так решил? — Алекс сжимал и разжимал кулак.

— Голос фейри становится мелодичным, и твоё настроение резко меняется. Например, ты был не согласен, а потом внезапно поменял мнение на противоположное.

— Это ужасно. Я чувствовал себя драконом, у которого вместо мозгов розовые зефирки. Голос твоей матери звучал действительно как патока. Сладкая. Тошнотворная. И как же можно себя обезопасить? — спросил Алекс.

— Не знаю. Я пока занимаюсь изучением этого вопроса, — провела кончиками пальцев по кожаному старому потёртому переплёту.

— Что ещё я должен знать о фейри? И что это за магия? Ты в нашем мире выглядела совершенно не так, а стоило тебе переступить Завесу, как внешность словно подёрнулась рябью.

— Это ещё один вид магии, присущий только фейри, называется «гламур». И да, я пользовалась им, когда была на стороне драконов и людей. Ещё фейри обладают способностью запутывать человека.

— Значит, когда я плутал по коридорам и не мог найти твою мать, это была та самая магия?

— Да, всё верно. Ещё есть Переходы, но о них ты знаешь.

— Знаешь, Лираэль, но такая магия, сосредоточенная в одних руках, слишком опасна. Действительно опасна. Я уже здесь нахожусь два дня, и, признаться честно, я был бы рад, если бы Завеса рухнула. А эти высокомерные, наглые, ушастые морды почувствовали бы, что значит быть не окутанным этой самой магией. Чтобы они увидели драконов и людей, способных встать с ними на одну ступень, — Алекс говорил с той прямотой, которая иногда пугала.

— Ираэль хочет сделать то же самое, — заметила я, наблюдая за его лицом.

— А я, пожалуй, её тоже поддержу. Это отличное решение. Только боюсь, что за такие мысли нас с тобой могут четвертовать. Меня уж точно, — усмехнулся он.

Я рассмеялась звонко и надрывно:

— Поэтому мы с тобой об этом больше не будем говорить. Ведь наверняка и у Холмов есть уши.

— Здесь красиво, — спустя пару минут проговорил Алекс, прищуриваясь на яркое солнце. Ветер трепал его волосы, а потом он откинулся на Холм, вытянулся и прикрыл глаза. — Ты знаешь, я тут словно опьянённый хожу.