Книга Порабощенная душа, страница 239 – Кери Лейк

Гевин молчал, его взгляд оторвался от её взгляда.

— Ответь мне.

Он кивнул.

— Кажется, они становятся жёстче.

Она схватилась за голову обеими руками, и с рыданиями сделала резкий выдох.

— Мне… мне станет лучше. Обещаю, Гевин. Пожалуйста.

Как бы Гевин ни хотел проигнорировать сигналы, возникающие в его голове, он не мог отрицать, что… возможно, проблема была в нём самом.

— Сабель, почему бы тебе попробовать поспать с Томасом и Джейни? Всего несколько ночей. Посмотрим, почувствуешь ли ты себя лучше, лёжа рядом с ними?

— Нет! Пожалуйста! Что, если… что, если я проснусь и ударю одного из них? Или хуже? Пожалуйста, Гевин. Мне жаль. Я тогда не буду спать.

— Нет, Сабель. Спи. Всё пройдёт. Со временем ты вернёшься к норме.

Она кивнула, уткнувшись лицом ему в шею, и боль пронзила его грудь, обжигая, как едкая кислота, которую он, казалось, не мог проглотить.

По правде сказать, он не знал, какая судьба ждёт Сабель. Поправится ли она? Кошмары — это одно, но как только её разум отпускал галлюцинации о том, как Гевин убивал её детей, она просыпалась и попадала в иной кошмар — Денью до сих пор не нашли. Гевин мог помочь ей пережить боль утраты и реабилитацию, вернув её к прежнему состоянию, но ничто не могло заполнить дыру, образовавшуюся после исчезновения её сестры. Никакой смех, любовь или утешение не изменили бы этого, пока Денья не вернётся домой.

Он мог в каком-то смысле её понять. Когда Зик пропал, его ум слетел набекрень, ему стало невыносимо от всего. Ни одна женщина не могла облегчить те моменты безжалостной утраты и чувства вины, которые терзали его мозг. Джессика стала для него хорошим примером. Мгновенное освобождение, но в конце концов он совершил гораздо большую ошибку и всё ещё сожалел об исчезновении Зика.

Один из немногих случаев, когда Гевин чувствовал себя полностью беспомощным.

***

Гавиус встал рядом с деревом, выпрямившись во весь свой рост, и направил свой лук в сторону оленя на расстоянии примерно четверти фарлонга. Он выпустил стрелу, затаив дыхание, когда она просвистела в воздухе и ударила зверя в бок.

— Великолепнейший выстрел, — прошептал Легаррод рядом с ним с улыбкой в голосе.

Олень прыгнул глубже в лес, и оба мальчика соскользнули с дерева, на котором они спрятались, и перешли к тому месту, где находился олень, когда его ранили. Кровь залила папоротник-орляк, разбросанный по лесной подстилке.

— Лёгкие. — тихо сказал Гавиус, изучая ширину кровавого следа. — Пойдём.

— Не подождёшь?

— Думаю, смерть настигнет его раньше нас. — Гавиус пошёл впереди, следуя по следу.

— Надеюсь, однажды я стану таким же опытным, как ты, брат.

Гавиус ухмыльнулся.

— Стань старше, если хочешь сравниться со мной. — Он толкнул Легаррода в плечо и усмехнулся.

***

Сумерки опустились на лес, когда оба мальчика побрели обратно в деревню. Гавиус протянул руку, останавливая брата, и поднял нос, почувствовав запах горящего дерева. Далёкий шум и крики поразили его уши.

Мальчики подошли ближе, низко пригнувшись, чтобы оставаться скрытыми за кустами.

Ужас и паника закружились внутри Гавиуса, когда он посмотрел через опушку леса на деревню — их деревню — пылающую огнём.

Снизу послышались новые крики.

Тела носились в хаосе.

Отчётливый запах горелой плоти достиг носа Гавиуса. Он раскрыл рот.

Мама.

— Оставайся здесь. — Гавиус положил руку на плечо Легаррода. — Дай мне слово, что не уйдёшь отсюда.