Книга Освобождение, страница 101 – Кери Лейк

— Синдром смены часовых поясов, — выдыхаю я.

— Ах, да. Ты, наверное, устал. Возможно, тебе стоит немного вздремнуть.

Напрягшись всем телом от ее натиска, я зажмуриваюсь и, когда Айви своими влажными губами засасывает мой член в рот, такой теплый и нежный, мне приходится сжать пальцы, чтобы не вцепиться в них зубами.

— Наверное, ты... прав. Мне... не… очень хорошо, — у меня в легких замирает воздух. Айви проводит языком по влажной головке, и я задерживаю дыхание.

Озабоченно сдвинув брови, Руис наклоняет голову.

— Тебе что-нибудь нужно? Я с радостью помогу.

На долю секунды, я представляю себе на месте рта Айви руку помогающего Руиса, и мне хочется съежиться, но вместо этого я отчаянно мотаю головой.

— Я... лучше вздремну. Как ты и советовал, — прерывисто выдыхаю я и с побелевшими от напряжения руками жду, когда он свалит к чертовой матери из моего кабинета.

— Хорошо, хорошо. Может, пообедаем вместе?

— Конечно. Обед... обед… идёт.

— Отлично, я закончу с Айви и встречусь с тобой в доме приходского священника.

— Ладно, я тоже закончу с Айви, — при этих словах меня охватывает паника, и когда Руис в замешательстве наклоняет голову, я издаю нервный смешок. — Я имею в виду документы. Когда я закончу... с бумажной работой.

— А, ладно, — кивнув, он поворачивается и выходит из кабинета.

Как только за Руисом закрывается дверь, я отталкиваюсь от стола, разъяренный и такой твердый, что моим членом можно забивать гвозди. От ее пытки на нем остались следы губной помады, и, когда Айви поднимается на ноги, я толкаю ее на свой стол.

— Ты понятия не имеешь, с чем играешь, женщина.

— О, еще как имею, — она проводит языком по губам, и у меня по спине снова пробегает дрожь, а ноющая боль в яйцах становится просто невыносимой. — Он уже много раз был во мне.

— Тебя ищет Руис. Тебе лучше его найти, — я перевожу глаза на ее рот, затем обратно. — Сначала вытри помаду.

Айви бросает взгляд на мой пах, затем снова на меня.

— Тебе бы тоже не помешало вытереть помаду.

С большой неохотой я убираю член в брюки и поправляю рубашку.

— Я приду к тебе сегодня вечером. Ровно в шесть.

Ее лицо становится настолько самодовольным, что мне хочется сбить эту ухмылку у нее с губ.

— Буду ждать с нетерпением.

— Не снимай колготки, — наклонившись, я целую Айви в щеку, намеренно избегая ее красных губ. — И эти туфли на каблуках тоже.

Приподняв бровь, она вытирает размазанную помаду той же салфеткой, которой совсем недавно промокала слезы.

— Да Вы извращенец, святой отец.

— Я же просил, когда мы этим занимаемся, называть меня Дэймон.

— А мне нравится называть тебя «святой отец». Звучит совсем как «папочка», — обвив рукой мою шею, Айви целует меня в щеку, и как только она отстраняется, я провожу по этому месту рукой, чтобы стереть улики. — А еще я накрашу губы свежей помадой.

Пока она идет к двери, я пялюсь на ее ноги, и черные колготки напоминают мне о дыре, которую я проделал всего несколько мгновений назад.

Проклятье, эта женщина меня погубит.

Вернувшись в дом приходского священника, я гляжу, как Руис осторожно откусывает свой панини с ветчиной и сыром. Этот парень обращается со своим обедом так же трепетно, как со святыми дарами во время причастия. (Панини — итальянский закрытый бутерброд, жарится под рифленым прессом — Прим. пер.)