Книга Распускающийся можжевельник, страница 172 – Кери Лейк

— Как ты оказался в Калико?

— Когда Легион прибыл в наш улей, мой отец, Трипп и я собирали мусор. Все было разрушено. Сожжено. Мы нашли тела моей матери и сестры, но мой младший брат Бренин пропал. Решив, что они забрали его, мы решили разыскать их и нашли больницу. Я вызвался сдаться добровольно. Чтобы попасть внутрь. Однако я так и не нашел Бренина. Они держали меня взаперти в том месте три года. Пока ты не нашла меня. Тяжесть его непоколебимого взгляда сокрушает меня.

— Я был бы мертв, если бы не ты.

— И, насколько я помню, я была бы мертва, если бы не ты. Взгляд прикован к его губам, я изучаю шрам там и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Тот, что у его глаза, привлекает мое внимание, и я нежно провожу пальцем по его веку, которое закрывается от моего прикосновения.

— Что это?

— Ночью у можжевелового дерева мы попали в засаду повстанцев, которые оказались моими братом и отцом. Они так и не отказались от меня. Сражались, чтобы попасть внутрь Калико. В любом случае, Трипп сначала не узнал меня. Подумал, что я с теми солдатами. Чуть не убил меня.

— Какое ужасное напоминание. Я провожу подушечкой большого пальца по припухшим краям шрама.

— Должно быть, тяжело видеть это каждый день и знать, что он мог убить тебя.

— Я был так рад видеть его, что мне было все равно. Лучший и худший день в моей жизни. Его взгляд направлен вниз, брови сведены вместе, как будто он заново переживает тот момент в своей голове.

— В основном, худшее.

Приподнимаясь на локте, я обхватываю его щеку и целую.

— Для меня тоже.

Он проводит пальцем по моему лицу, заправляя волосы за ухо, и его губы приподнимаются в той плутоватой улыбке Шестого, которую я когда-то любила.

— О чем ты думаешь?

— В тот день, когда я увидел тебя по ту сторону стены, я понял, что сделаю все, чтобы заполучить тебя. Все, что угодно.

То, что должно быть девичьей улыбкой, застывает на моем лице, привлекая его взгляд к моему рту. Положив руку мне на затылок, он притягивает меня к себе, прижимая к своим губам поцелуем.

Услышав шум, я поднимаю голову и вижу вдалеке Рейта, который хаотично передвигается, брыкаясь в грязи. Он не приближается к нам, как будто между ним и нами существует невидимая стена. В одиночестве, лежа обнаженной, даже на таком расстоянии, я бы чувствовала себя уязвимой и нервной, но с Рисом я ничего этого не чувствую. Само его присутствие успокаивает меня.

— Трипп нес альфа-ген, как ты?

Он смотрит на Рейта и обратно, подложив руки под голову.

— Нет. Мы не братья по крови. Его отец нашел меня, шатающегося по заброшенному зданию, когда мне было пять лет. Не мог поверить, что меня не укусили. Он и Элисон приняли меня, воспитали как одного из своих. Я знал Триппа и Бренина как своих братьев со дня их рождения. Аби тоже.

— Твоя сестра? Когда он кивает, я ловлю проблеск печали в его глазах.

Одна маленькая деталь все еще не выходит у меня из головы, и я хмурюсь.

— Как повстанцы узнали, что нужно прийти к Можжевеловому дереву? Как они узнали, что нужно устроить там засаду Легиону?

— Трипп говорит, что их предупредил кто-то с другой стороны стены. С тех пор пытаюсь связаться с ним, но он отключился от сети. Не удается получить одинаковую частоту в двустороннем режиме.

— Двусторонняя? Вернувшись в папин кабинет, я наткнулась на портативную рацию — ту, которую раньше не видела.