Книга Распускающийся можжевельник, страница 173 – Кери Лейк

— Держу пари, что именно папа предупредил повстанцев.

— Возможно. Трипп украл рации у солдат Легиона. Они были военного выпуска, так что я полагаю, это возможно.

— Папа никогда не хотел причинить тебе боль. Он просто хотел, чтобы я была в безопасности.

— Я знаю это. Он обхватывает мою щеку, проводя большим пальцем по виску.

— Я никогда не причиню тебе боль, Рен.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь. Я оседлаю его тело и наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его шрам. Провожу губами по его заросшей щетиной щеке, целую в челюсть. Затем в горло. Ключица. И снова к его губам. Я поцелую каждую из них. Моя челюсть сдвигается с намеком на ревность, гудящую под моей кожей.

— Если только я не собираюсь делить тебя с остальными. Тон моего голоса холодный и ровный, и не подходит для этого момента, как будто мой разум на секунду стал камикадзе. Раскаяние просачивается в мое сердце, и, как и все остальное, я разрушаю момент. Уничтожаю его. Подожги это пламенем и смотри, как оно сгорает дотла, потому что это то, кем я стала в его отсутствие.

Разрушитель моего собственного счастья.

Никто из остальных даже не подошел достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему, и уж точно не настолько близко, чтобы я почувствовала какую-то ревность.

Легкая улыбка немного разгоняет тьму в его глазах.

— Нет. И я тоже не буду делиться тобой.

— Хорошо. Я не знаю, что там насчет Шестого. Каким это всегда было. Он — огонь во время ливня. Сладкий яд, который опьяняет меня. Сила природы, которая бросает вызов всему, что я знаю, — одновременно опасная и экстраординарная. Вероятно, есть миллион причин держаться от него подальше, покинуть это место и никогда не оглядываться назад, но я не могу. Не сейчас.

— Итак, что насчет остальных? Они хотят, чтобы я провела тебя в Шолен, верно? Чтобы захватить его?

Он стонет, отводя от меня взгляд.

— Я не предлагаю это за твой счет. Это не будет какой-то трагедией с троянским конем.

— Итак, что ты собираешься делать?

— Я еще не знаю. Но я уже потерял тебя однажды, и будь то война или адское пламя, я не потеряю тебя дважды.

Вытянув руку на груди Риса, я лежу рядом с ним в его постели, наблюдая за медленным и устойчивым подъемом и опусканием его груди, пока он спит. Прохладный воздух пещеры смешивается с потом на моей коже, добавляя достаточно холода, чтобы я могла оценить его тепло. Впервые за долгое время все кажется правильным. Как будто я там, где должна быть, впервые в жизни.

Судорога в моей груди прерывает мои мысли, и руки Риса сжимают простыни рядом с ним. Крепко сжатые его челюсти и быстрое перемещение глаз под веками говорят мне, что он заперт в очередном кошмаре.

Нежно проводя костяшками пальцев по его заросшей щетиной щеке, я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его в губы, и его глаза распахиваются.

Хватая меня за запястье на середине, он смотрит на меня в ответ с дезориентированным выражением лица. Он зажмуривает глаза и открывает их снова, как будто для того, чтобы прогнать любые образы, проносящиеся в его голове. Большие темные зрачки поглощают синеву, и страх, написанный на его лице, выдает его кошмары.

— Ты все еще заперт в том месте, не так ли? Каждую ночь, когда ты закрываешь глаза, ты видишь это, не так ли?

Сглотнув, он кивает и облегченно выдыхает, отпуская мою руку.