Книга Распускающийся можжевельник, страница 32 – Кери Лейк

Она, без сомнения, погибла бы первой. В моем воображении возникают образы тех хрустящих белых простыней, которые она срывает с веревки, забрызганных кровью, в то время как Рейтер питается ее горлом.

Дважды моргнув от этой мысли, я машу ей в ответ.

Наш дом самый дальний, он расположен в тупике домов, расположенных по схеме, которая напоминает мне геометрические задачи в моих рабочих тетрадях. A, B, C, D. Все это некоторые вариации архитектуры средиземноморского возрождения в палитре бледных цветов, которые не придают особого значения. Папа мог бы жить в шикарной вилле на окраине поселка, если бы захотел, но он говорит, что продал бы душу, если бы сделал это, поэтому мы остаемся на втором этапе. Дома здесь хорошие, но они определенно не те особняки, в которых живут другие здешние врачи.

Два пустых участка отделяют нас по обе стороны от соседних домов, но стиль остается таким же, как и у других. Вход украшает крыша из красной черепицы с двумя толстыми колоннами, украшенная высокими арками и кованым железом, а также лекарственными растениями в горшках. Я отламываю кончик листа алоэ и смазываю прозрачной жидкостью царапины на руке, мгновенно успокаивая ожог.

Иногда я представляю маленьких паучков или тысячу муравьев, выползающих из крошечных отверстий на моей коже, вот почему я так одержимо чешусь. Я приписываю это одной из папиных медицинских книг, в которой я случайно наткнулась на трипофобию. Изображения на странице каким-то образом запечатлелись в моей голове, и с тех пор они меня ужасно беспокоят.

Загоняя эти мысли как можно глубже, я сосредотачиваюсь на восхитительном аромате вареного мяса и специй, который доносится с кухни. Я не ела большую часть дня, и от аромата у меня увлажняется рот, когда я направляюсь к нему через постепенно темнеющую гостиную.

Клубящееся облако пара поднимается вверх, когда я снимаю крышку с кастрюли, вдыхая пикантный аромат ужина. Хлеб, который я испекла ранее, лежит завернутый в марлю на столе рядом с плитой. Все печи в Шолене электрические, часть оригинального дизайна сообщества, разработанного до того, как мир превратился в ад.

Я приготовила более чем достаточно для нас с папой, и хотя мы отложим немного на завтрашний обед, я обязательно отложу немного для шестого, если он придет.

Разливая суп по тарелкам, которые я расставила на столе, я останавливаюсь, вспомнив, что меня поразило. Суп разливается по тарелкам. Голод гложет мой желудок. Обжигающая боль ударяет меня по ноге, такая горячая, что кажется почти холодной, и я отскакиваю назад, когда половник падает на пол.

— Ты заварила кашу, Рен. Не забудь ее убрать.

Я ахаю от голоса и, обернувшись, обнаруживаю папу, стоящего в дверном проеме. Его седеющие волосы и суровое лицо, отбрасываемые тенями от угасающего света, заставляют его выглядеть сердитым, даже если это не так. Его голос спокоен и ровен, очень похож на его личность.

— Сядь. Дай мне взглянуть на ожог у тебя на ноге.

Поставив половник в раковину для ополаскивания, я отодвигаю стул от стола и опускаюсь на него, разглядывая опухшее красное пятно над коленом, где ожог уже поселился под кожей.

Присаживаясь передо мной на корточки, он нежно проводит пальцами по отметинам.

— Я нанесу на это немного алоэ.

— У меня есть немного. Я вытаскиваю из кармана кончик растения, которое отломила, и протягиваю ему.