Книга Распускающийся можжевельник, страница 77 – Кери Лейк

— Ты хочешь сказать … Шестой — это Буйный?

— Нет. Он просто носитель. Но у некоторых носителей, известных как Альфы, есть определенные черты, и врачи в блоке S стремятся использовать эти черты.

— Я знаю, ты убьешь меня за то что я спрашиваю, но какого рода черты?

Вместо ответа папа поднимает подбородок, как будто к чему-то прислушиваясь.

Я тоже это слышу. Низкий гул, который кажется становится громче.

Щелк-щелк-щелк действует мне на нервы, и я взбираюсь на ближайший валун, чтобы заглянуть за плато, откуда открывается вид на неглубокий провал в ландшафте. Примерно в сотне ярдов от нас приближаются десятки Рейтов.

— Папа! Они буйнопомешанные! От вида стольких свободно разгуливающих людей у меня хрустит позвоночник, парализуя меня на месте.

— Шестой! — кричу я ему, когда он все еще расхаживает по периметру, и когда он разворачивается, первый Рейтер направляется к нему.

— О, Боже! Шесть!

Половина меня хочет подбежать к нему, защитить его. Другая половина меня не может пошевелиться. Мое дыхание учащается, и меня прошибает холодный пот, головокружительный страх превращает все в приглушенную тишину.

Папа тянет меня за руку, и я снова начинаю двигаться, собирая ведра с грушами.

— Шестой, давай!

Еще дюжина, идущая по пятам за первой, бросается к нам, но останавливается всего в футах от Шестого. Вместо этого они расхаживают, рыча и протягивая руки, их глаза устремлены на нас с папой.

Хотя, как будто между ними и нами стоит невидимый барьер, они не подходят ближе.

Мы забрасываем ведра с фруктами в кузов грузовика, и Шестой обходит периметр, оттесняя случайных Разбойников назад. Они рычат и обнажают зубы, но не нападают на него. Некоторые замахиваются на него, но держатся на расстоянии.

Как только фрукты загружены, я забираюсь в кабину грузовика и, остановившись у своей двери, с благоговением наблюдаю.

— Почему они держатся подальше?

Пристально глядя в лобовое стекло, папа кивает в сторону Шестого.

— Из за него. Нам нужно идти. Сейчас.

Держась одной рукой за пассажирскую дверцу, я свистну, чтобы вызвать Шестого, но сзади меня ударяет какая-то сила. Земля врезается мне в лицо, и я цепляюсь за грязь, чтобы убежать. Резкий рывок тянет меня назад.

— Рен! Крик папы с трудом заглушает крик ужаса, который булькает у меня в груди, когда я тянусь за чем-нибудь, за что можно ухватиться. Схватившись за шину, я сопротивляюсь натиску ног и отталкиваюсь, наконец, замечая изуродованное лицо, ползущее ко мне.

Я не могу дотянуться до лезвия у своего бедра, будучи погребенным под телом Рейта.

Оно обнажает зубы, стуча ими как они делают перед тем, как убить. Оно опускает голову, как будто собирается укусить меня, и в следующую секунду существо с сердечным рычанием подбрасывается в воздух. Руки скользят подо мной, поднимая меня с земли, и я обвиваю дрожащими руками шею Шестого, пока он несет меня, усаживая обратно в грузовик.

Разъяренные люди окружили нас, подбираясь все ближе. Глухой удар в окно позади меня напрягает мои и без того натруженные мышцы, и Шестой выбрасывает искалеченную фигуру из кузова грузовика.

— Шесть! Садись! В строгом голосе папы слышится легкая дрожь страха.

Протискиваясь рядом со мной, Шестой захлопывает дверцу перед разгоняющимся "Рейтом", в то же время папа сбавляет газ, и мы пробираемся через тела, поворачивая обратно на главную дорогу.