Книга Пари, страница 38 – Александра Плен

Да, дуэли в Беллире пора запретить.

Единственная надежда на благоразумие принца. Вирт зауважал его не сразу. Год присматривался, оценивал, а потом сам предложил дружбу. Родан попал в Академию в двадцать лет. Взрослый парень, но совершенно неприспособленный к жизни среди нормальных людей. Потом, узнав его ближе, Вирт понял, как принц одинок. Родан много знал, много умел, отлично владел всеми видами оружия, говорил на нескольких языках, но абсолютно не умел общаться. В армии, где прошла сознательная жизнь Родана, он лишь получал и отдавал приказы.

Ректор был не слепой. Он видел, что предыдущая династия себя изжила. Король Беллира был слаб и родил такого же слабого отпрыска, да ещё и подверженного всевозможным порокам. И то, что страну так легко захватили, – их общая вина. Слишком долго они жили в мире и спокойствии, слишком давно им грозила опасность, и они забыли, что это такое…Правильно сказал Родан: «Не успели бы мы, успел бы кто-нибудь другой». И теперь ректор изо всех сил старался вырастить из будущего короля благородного беллирца. Тем более что Родан и сам прилагал к этому усилия. Инженерные войска, огнестрельное оружие, новые фортификационные сооружения, проекты агентурной сети, осведомителей, создание транспортных и почтовых коммуникаций и многое другое… Родан побывал в разных странах, с четырнадцати лет сопровождая отца в походах, и собрал внушительную коллекцию идей. Вирт от всего сердца уважал его.

– Не знаю, смогу ли я дальше учиться в Академии после всего, что случилось, – вдруг сказал принц.

Ректор очнулся от задумчивости.

– Тебе осталось полгода, – возразил он, – на занятия ты уже не ходишь, занимаешься своим проектом и читаешь лекции младшим курсам. Если не хочешь жить при Академии, можешь снять домик в городке и приезжать на консультации. Через две недели начинаются зимние праздники, после них всё решим. К тому времени ты уже будешь королём, тебе вообще не пристало учиться. Да и времени не будет, – закончил барон Вирт с улыбкой.

Родан задумчиво кивнул.

– Я беспокоюсь не за себя, – вздохнул он. – Боюсь, что из-за помощи мне пострадает Кондор-младший. Я вынудил его стать моим секундантом.

– Разберёмся, – кивнул ректор, – не переживай. Николас рассудительный парень, он справится. Я присмотрю за ним.

Николь сразу почувствовала, как изменилось отношение к ней студентов. В столовой расползалась тишина, когда она шла с подносом по проходу. Шёпотки «предатель», «лотарский прихвостень» следовали за ней. Девушка села за пустующий столик и принялась за еду. По её спине можно было равнять линейку.

Она не чувствовала себя виновной. Да, она могла бы отказаться становиться секундантом, но если и согласилась, то секундант – это не друг и не единомышленник, а лишь посредник, арбитр в споре, так сказать. Где здесь предатель?

Ладно, осталось две недели, потом она поедет к родителям, объяснит всё брату. Пусть, если захочет, расскажет друзьям правду. Что не он оступился, а сестрица наворотила дел. Над ним посмеются, но простят.

Брок прошёл мимо, даже не глянув на друга. А студент, сидящий за столиком напротив, увидев, что она подняла голову, сощурился и провёл пальцем по шее, демонстрируя вполне понятную угрозу. Ника угрюмо опустила глаза.

Несколько следующих дней она провела в одиночестве. С ней никто не разговаривал, её сторонились, а на уроке по фехтованию Фир даже поранил ей руку, вроде бы случайно. Учителю пришлось разнимать противников и посреди урока отправить Николь в медицинский кабинет перевязать рану.