Книга Пари, страница 55 – Александра Плен

Только Родан заметил, каким взглядом отец провожал спину генерала. Совершенно определённо: сегодня или завтра его найдут в постели задушенным.

Родан знал, что отец ничего не делает просто так. И то, что он вёл себя за столом как пещерный дикарь, имело свои причины. Лотар умел пользоваться и ножом, и вилкой, придерживать, когда нужно, похотливую натуру. И совсем необязательно было объявлять всем о намерении взять в любовницы юную дочь побратима.

Он постоянно проверял своих людей на прочность, испытывал их, доводил до края и наблюдал за ними издалека, как паук, сидящий в паутине.

Лотар мог вести себя как варвар и как высокомерный аристократ, как лучший друг и как последняя сволочь. Он словно примерял на себя разные маски, проверяя, какая из них вызовет наибольшую реакцию у окружающих. Родан знал их все и не собирался давать отцу повода для радости, показывая свои истинные чувства, весь вечер сохраняя невозмутимость и хладнокровие.

«Веселье» длилось до глубокой ночи – и вдруг, поднимая очередной тост за будущего короля, Лотар громогласно провозгласил:

– Я передумал отдавать тебе Беллир. Мне он самому нравится.

В зале наступила гробовая тишина.

– Ладно. Вернусь в Академию, продолжу учёбу, – все тем же ровным, спокойным тоном ответил Родан.

Принцу удалось сдержать эмоции на лице. На нём не отразилось ничего – ни возмущения, ни горя, ни радости. Лишь смертельная скука. Это была не первая провокация отца. Каждый раз он словно дёргал перед носом у старшего сына морковку, привязанную к верёвке. И каждый раз Родан отвечал правильно, потому что Лотар так и не прекратил приготовления к коронации сына.

– Я пошутил! – расхохотался Лотар, пьяно икая.

Родан кивнул, не проронив ни слова, и осушил бокал.

И только в своих покоях он дал волю гневу. Нет, он не орал благим матом, не крушил мебель и не бил вазы, как это делал его отец в порыве ярости. Но если бы какой-нибудь слуга увидел сейчас лицо принца, то испугался бы сильнее, чем громкого неистовства Лотара.

Родан смотрел в тёмное окно на далёкие огоньки столичных домов, раскинувшиеся внизу, за стенами замка, не замечая своего отражения. Ни судорожно сжатых губ, ни напрягшихся скул, ни темных провалов глаз, в которых полыхала бездна.

В глазах окружающих он казался бесстрастным и уравновешенным – давно научился держать себя в руках перед отцом, братьями, студентами, не обращать внимания на брезгливые гримасы женщин, презрение побратимов Лотара, считающих его слабаком: горцам была чужда политика, дипломатия. Они уважали лишь силу. И если Родан не хотел убивать лично, избегал бессмысленных смертей и кровопролития – значит, был трусом.

«Эх, почему семейный дар достался тебе», – бывало, горько повторял отец. Он, в отличие от сына, воспринимал свой дар как настоящее благословение.

Всё решится завтра. Или он станет королём Беллира, или… Он даже не позволял себе додумать этот сценарий. Но мозг автоматически перебирал варианты: сможет ли он свергнуть отца, имея только тысячу верных воинов? Вряд ли – даже огнестрельное оружие едва ли поможет против пятидесятитысячной армии Лотара. А если спрятанная фабрика будет обнаружена? Если придётся отступить, ждать годы, прежде чем вернуться за короной?

А главное – сможет ли поднять руку на отца, если потребуется? В этом Родан не был уверен. Какой бы ни был Лотар, он всё равно его отец… и где-то, в глубине души, он его любит.