Книга Следы на воде, страница 26 – Оксана Ююкина

– Почему вы никому не сказали? – спросил Киллиан, и в его голосе уже не было обвинения.

– Сказать? – Эрвин горько усмехнулся. – Что я, обыкновенный профессор, проигнорировал слова декана и самолично пытался разобраться в этом деле? Экспериментировал, надеясь спасти учеников от убийцы?

Он посмотрел на меня взглядом полным муки.

– Вы нашли его? Он жив? Отведите меня к нему! Может быть, мои наработки… может быть, я еще могу что-то сделать!

В глазах Эрвина я не находила ни капли лжи. Только отчаяние и искреннее желание помочь. Профессора не назвать хорошим актером. Он честолюбивый, привязанный к сильным студентам и презирающий слабых… Хороший человек, который хотел защитить и тех, и других от смерти.

– Он в лекарской, им уже занимаются целители, – Киллиан сжалился первым, позволяя уйти невиновному человеку, которого я зря начала подозревать.

Мы снова оказались в тупике.

Комната Марка, теперь опечатанная, казалась безмолвным свидетелем нашего поражения. Мы с Киллианом сидели на моей кровати, разложив все собранные улики: записку с печатью алхимиков, мой блокнот, отчеты о первых жертвах, заметки из дневника Марка. Воздух загустел от невысказанных мыслей и тяжести открытий.

– Итак, пересмотрим все с начала. – Киллиан тяжело опустился на стул, проводя рукой по лицу. Он выглядел измотанным. – Валор. Идеальный студент. Высший балл при поступлении, ни единого выговора. Слишком уж идеален, чтобы быть настоящим. В досье нет ни одного промаха.

– Исключая тот самый анонимный донос о списывании, – подхватила я, перебирая бумаги, – который так старательно замял ректорат. Почему? Потому что Валор был гением? Или потому что донос… правдивый?

Киллиан нахмурился.

– Ты думаешь, его убили из-за этого? Из зависти?

– Нет. Я думаю, это ключ. Представь: бедный, но невероятно одаренный студент. Ему прочат великое будущее, но он не получает стипендию, а учиться без нее он не может себе позволить. Или может, но это трудно. А потом он узнает, что гений, на которого он равнялся, списывал на экзамене. Пытается восстановить справедливость, пишет анонимный донос и… ничего. Несправедливость во всей красе.

– Вейла, – продолжил Киллиан, открывая следующую запись в дневнике Марка. – Тихая, скромная, но систематически нарушала комендантский час. Не для шалостей, а для молока от бессонницы. Но правило есть правило. Нарушила – наказана.

– Аларик. – Я указала на его фото. – Отпрыск знатного рода, лицемер и, по слухам, настоящий монстр с теми, кто слабее. Но при этом образцовый студент для преподавателей. Его убили не за лицемерие как таковое. Его убили за конкретные поступки, которые он тщательно скрывал. Кто-то их видел. Кто-то знал.

– А Марк… – Киллиан взглянул на дверь, словно мог увидеть насквозь. – Марк пытался играть в сыщика. Вел дневник, собирал информацию, искал лекарство. Нарушил главное правило – не лезь не в свое дело. Или слишком близко подобрался к правде.

Мы молча переглянулись. Картина вырисовывалась мрачная и однозначная.

– Это не просто месть, – тихо сказала я, ощущая холодную уверенность внутри. – Это не спонтанная ярость. Это система… Чистка. Кто-то возомнил себя блюстителем Академии. Он наказывает тех, кто, по его мнению, недостоин здесь находиться. Лжецов, нарушителей, лицемеров. Он не просто убивает. Он очищает.