Книга Скованная льдом, страница 38 – Нина Черная

Нервно хихикнула и решила, что сдаваться рано. Ведь дверь просто прикрылась, щеколда не щелкала, да и Прасковья говорила, что выход имеется в глубине чулана. Нащупала холодный камень и, прижимая обе ладони к стене шажок за шажком приближалась к заветной цели — свободе.

Сколько я прошла, сказать сложно, но откуда-то издали повеяло морозом, трескучим, настоящим и послышались завывания привычной вьюги. Я приободрилась и прибавила шагу, тут же больно ударяясь коленом. С губ слетели ругательства, а руки нащупали что-то рельефное, округлое и теплое. Душа тут же ушла в пятки, а все внутри застыло, как студеная вода на лютом морозе.

Я даже дышать перестала, маясь тем, на кого же я набрела, но прошла одна томительная минута, за ней другая, а “тело” не пошевелилось. Перевела дыхание и ощупала преграду. Она оказалась несколько выше меня — достать до верхушки мне не удалось — и шире обычной статуи.

Я пожала плечами и аккуратно обогнула препятствие, так и не разобрав, что это за диковина. Дальше стараясь не спешить — боялась споткнуться о неведомые предметы и растянуться во весь рост. Или попасть в неведомую ловушку навечно.

“Ты такая забавница, Аська, — съязвила я сама себе, чтобы не трястись от страха, — ждешь всегда худшего”. Приободрив себя тем, что меня еще никто не хватился, я смелее пошагала в сторону сквозняка. Там должен быть выход.

И верно, руки вскоре нащупали нечто железное, изогнутое и ледяное, как многое в тереме. “Кроме его хозяина, — пропел внутренний голос, заставив мое сердце сжаться, — еще не поздно вернуться, он не заметит. Может, скатерть наговорила все. Может, Макар не поступит со мной, как с другими?”

Прикусила губу в нерешительности, по щеке поползла горячая слеза, замерзая на ходу. Как бы больно сердцу не было, надо уходить. Макар, наверное, и не вспомнит обо мне больше.

Пальцы моментом сжались на металлической задвижке, а я вся замерла, холодея до кончиков волос. А вдруг, если я уйду, Макар осерчает и уничтожит родную деревню? Заморозит своей стылой силой?

Колени подогнулись, а я осела на пол, по щекам заструились слезы, а все нутро сдавило, будто клещами, разнося по синим венам яд безысходности. Кажется, по своей недалекости и наивности я попала в ловушку, которую сама себе обеспечила.

Сидела в чулане я долго, тщательно обдумывая свое решение. В итоге я поняла, что Макар меня все равно собирается выгонять. Поэтому сильно злиться не будет.

Тем более, без спросу я взяла только шубу, да сапожки с платьем. Подумала о сапожках, чуть не застонала в голос. Они хоть и удобные, но для сугробов под два метра совсем не пригодные, да и штаны ватные отсутствовали. Те тряпочки, что использовались вместо подштанников и нижнего белья могли согреть только в летнюю жару. Хотя, с нашим летом, вряд ли.

Я медленно поднялась, мысленно смиряясь с тем, что отморожу себе все важные органы. Только кого же это волнует? Сама не позаботилась о себе, позабыла со всеми волнениями о холоде уличном, вот и буду отплачивать.

Потому что в хранилище я твердо решила не возвращаться, мне главное — до темна из леса выбраться. Я кивнула себе и рванула на себя дверь.

Она поддалась не с первого раза, я бросила на борьбу с ней все свои девичьи силы. Подумала, что до вечера провожусь, и придется прямо в этом чулане ночевать, но наверняка ржавые петли протяжно заскрипели, будто выражали свое недовольство. В лицо ударила снежная волна, чуть не сбив с ног, а колючий мороз пробрался за шиворот.