Книга Скованная льдом, страница 56 – Нина Черная

Только Слава сидела с непроницаемым лицом и тянула горячий травяной чай, закусывая его баранками. Она свою часть тоже поведала, поэтому сейчас старалась чужому горю не мешать.

— Аська, — прохрипела мачеха глухо, подавшись немного вперед, — ты точно поняла, что воин из службы царевой пришел документы сверять? Да проверять, те ли дары отправили?

Я лишь кивнула, кусая губы. Марфу на растерзание суду отдавать отчаянно не хотелось. Она ведь даже не знала о том, что ей предстояло.

— Что же нам теперь делать? Я на семью беду накликала, — мачеха закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала, только плечи вздрагивали в такт рыданиям.

Я прикусила губу и задумалась. Степан скоро доберется до нас, да начнет суд чинить. Скорее всего, он мачеху обвинит в подмене, меня и саму Марфу. Я-то теперь пропащая, а семью жалко. Марфа совсем не виновата, мачеха дочь любимую спасала, а я — жизнь свою.

Ведь, если бы не сбежала раньше срока, Макар не стал бы гневаться. Степан бы не прознал про то, что дары не те достались. Разобрался бы с разбойниками, да убыл бы в столицу.

— Может, — предложила я несмело, — я вернусь к Черному богу, да упрошу его умерить гнев? Может, согласится он. Тогда воин уедет в свою столицу и не тронет нас.

— Не поздно ли одумалась? — хмыкнула Марфа.

Она сидела бледная, губы дрожали, пальцы сжимали чашку с нетронутым чаем, но глаза сестры оказались сухие. Только лихорадочно блестели в блеклом свете газового фонаря.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметила Слава с таким видом, будто прописную истину глаголела.

Против желания на моих губах заиграла улыбка, хоть сердце билось еле-еле, будто коркой льда покрылось. Понимала отлично, что Макар не взглянет на меня даже, сразу может в статую ледяную превратить, как девочек в лесу или как невинное зверье. Но, может, удасться хотя бы поговорить, прежде, чем он меня пришибет.

— Дочка, — слабым голосом произнес отец, глотая горючие слезы, — ты ведь не вернешься тогда.

— Я и в первый раз не надеялась вернуться, — отвела взгляд, потому что в глазах защипало.

— Как? — опешила Марфа, смотря на меня глазами, полными ужаса, — почему?

— Разве ты не знала, что дары Черного бога не возвращаются обратно? — спросила Слава с издевкой, — двадцать лет ведь в деревне живешь, а все в мечтах летаешь.

— Знала, — поджала сестра губы и испепелила товарку взглядом, — не знала только, что Аську в дар посылают, мамка с папкой толком не объяснили ничего.

Марфа зыркнула на них обиженно, мачеха не отреагировала, продолжая беззвучно всхлипывать, а отец отвел глаза. Видно, на поводу мачехи пошел, смолчал. Да я бы и сама смолчала. Марфа у нас очень чувствительная, всегда сильно переживает из-за любых проблем.

— Ась, — отвлекла она меня от воспоминаний, — я с тобой пойду, ведь я сначала должна идти была. Тогда Черный бог точно смилостивится.

Я лишь невесело улыбнулась уголками губ. Внутри расползлась благодарность, согревая обледеневшее сердце и разжигая любовь к сестре.

— Не смей! — взвизгнула мачеха, вскакивая из-за стола и осматривая всех безумным взглядом.

Я отшатнулась и вздрогнула, Слава отставила кружку подальше, отец отодвинулся на край скамьи и вжал голову в плечи, только Марфа, бледная и какая-то осунувшаяся, уверенно смотрела на беснующуюся мать.

— Лучше сама сгину в камерах столичных, — возопила она, — чем кровиночку родную отдам на растерзание зверю.