Книга Скованная льдом, страница 58 – Нина Черная

Мачеха же отвела глаза, осунулась вся моментом и побрела прочь из кухни. Только папа переводил больной взгляд с меня на Марфу и обратно, а в глазах растерянность. Я и сама не уверена была, что лучше: в тюрьме гнить столичной, или в горах сгинуть при переходе.

И что делать мне? Остаться в доме, встречать воина, или с семьей бежать. Ведь в соседнем государстве зимы не такие лютые, не имеет там Черный бог столько власти. Белый бог хозяин иноземья. Там весна, да лето. Изредка осень.

Только будет ли нам мир на чужбине? Найдем ли мы там себе место? Сердце заныло болезненно, в глазах защипало. Не хотелось мне родину покидать. Только выбора не осталось. Макар меня в ледяную статую превратит, а царь под замок посадит за нарушение приказа.

— Ты собралась бежать? — медленно спросила Слава, глотая оставшийся чай. — Да еще и семью тащишь с собой? Глупое решение.

— А что мне еще делать? — взорвалась я, притопнув ногой, — это решение мне кажется единственным в такой ситуации. Да и мне лучше уйти, от гнева Черного бога. Не простит он самовольного ухода.

— Ты не можешь уйти, дочка, — вдруг раздался голос отца.

Сам он тяжелой походкой вернулся к столу и грузно опустился на скамью. Вздохнул протяжно, горестно, отчего сердце защемило.

— Почему? — внутри что-то оборвалось, а обреченность тугой петлей сдавила шею.

— Потому что ты дитя этих земель. Не выжить тебе на чужбине, — пояснил отец через силу.

— Но мы все ведь тут родились, — я непонимающе заморгала.

— Верно говоришь, доченька, — снова вздохнул он, пряча глаза, — только мать твоя не человек вовсе.

Мой рот раскрылся сам собой, а внутри все замерло в ожидании чего-то страшного, неотвратимого. Отец никогда о матери не рассказывал. Даже упомянуть боялся. Потому что мачеха злилась так сильно, что осколки от разбитой посуды я потом неделю находила по всем углам, а папа у бабы Нюры выхаживался.

— Что ты имеешь ввиду? — села я напротив, переглянувшись с такой же озадаченной Славкой.

— Мать твоя — дитя зимы, — ответил отец негромко, продолжая прятать от меня взгляд, — она не может существовать там, где всегда тепло.

— Кто же она? — спросила еле слышно, подавшись вперед всем корпусом.

— Создание Черного бога, — ответила за отца Слава, поджав губы, — могущественный дух.

Я громко хлопнула ладонями по столешнице, отчего Марфа вздрогнула и подняла на нас заплаканные глаза.

— Не может быть! — подняла я голос, — я обычная!

— Только Черному богу приглянулась, — бросила Славка в сторону, отчего удостоилась злого взгляда, но даже бровью не повела.

— И как так вышло? — упавшим голосом спросила я, даже не надеясь на ответ.

— Разве это важно? — отец, наконец, поднял на меня взгляд. Там плескалась безнадежность и вселенская тоска, в уголках глаз скопились слезы.

Я поджала вмиг губы, они предательски задрожали, и отвела глаза. Теперь все стало сложнее и проще одновременно. Если я действительно дитя человека и духа, то мороз лютый мне нипочем. А Макару придется постараться, чтоб сделать из меня сверкающую на солнце фигуру.

Свист рассекаемого воздуха оказался совершенной неожиданностью, а всхлип отца заставил вздрогнуть и оглядеться. От увиденного в горле комом встала горечь, а руки сами собой прикрыли лицо в испуге.

* * *

Я всегда так делала, с самого детства, когда отец с мачехой ругаться начинали. Потому что последняя в этот самый момент со всей силы приложила папу влажным полотенцем по загривку, и готовилась к следующему удару.