Книга Его самое темное желание, страница 105 – Тиффани Робертс

И его гнев столкнулся с отвращением к самому себе, когда он увидел проблески надежды, слабые, но неоспоримые, в их глазах.

Возвращайся в свою башню, призвал он мага. Лиши их убежища. Пусть они не надеются напрасно на то, чего ты не можешь им дать!

Но маг прошел дальше, войдя в палатку старейшины.

Старейшина гоблинов сидел в грязи, с обнаженным торсом, перед ним в миске горели ароматные травы. Его тело было вымазано краской — черной в честь новолуния, в честь тьмы, поглотившей его родню. Черной в знак траура.

Серые глаза старейшины пронзительно смотрели на мага.

— Ты вторгся в мои владения, — категорично заявил маг.

— Мы ищем убежища, — спокойно ответил старейшина. — Рассказы о темном волшебнике привели нас в эту долину.

— Зачем тебе понадобился темный волшебник?

— Чтобы защитить нас от света.

Что-то пронзило сердце Векса, повторяя то, что почувствовал маг в тот момент.

— У меня нет милостыни, которую я мог бы предложить, — сказал маг.

Старейшина поднял ладони вверх и склонил голову.

— Нам нужна только земля, на которой мы могли бы построить новый дом. Большего мы и не просим.

— То, о чем вы просите, уже является гораздо большим.

Вздохнув, старейшина закрыл глаза и опустил руки на колени.

— Многие существа шепчутся об этих землях. Они шепчутся о темном волшебнике, да, и шепчутся о его крови. Некоторые утверждают, что он наш родственник. Гоблин. О многом и даже большем я прошу тебя, маг, воистину. И даже больше… Но гоблин ты или нет, ты знаешь, о чем я действительно прошу.

Нет. Не слушай его слов, ты, проклятый дурак. Он не знает, чего просит!

Старейшина открыл глаза, встретившись взглядом с магом.

— Я прошу твоего позволения, маг, чтобы мой народ мог жить. Ни больше, ни меньше. Я думаю, ты знаешь, не так ли? Знаешь, что это такое — не иметь ни места, ни покоя? Зная, что это такое, когда за тобой охотятся из-за того, кто ты есть, и ни из-за чего другого.

Маг склонил голову набок.

— Ты слишком много предполагаешь, старейшина.

— Возможно, — кивнув, ответил старейшина. — И все же я могу говорить только то, что у меня на сердце. Свою правду.

В иллюзорных тенях, скрывавших лицо мага, его губы изогнулись в легкой задумчивой улыбке. Он уже принял решение.

И это решение никогда не может быть отменено.

Пустота поглотила Векса. Он плыл сквозь нее, обезумевший, измученный, но не способный заснуть, измученный жаждой, но не способный пить, голодный, но не способный есть. Только легкие прикосновения Кинсли прерывали его страдания. Только ее тихие слова облегчали его мучения. Эти слова, эти прикосновения, все только для него, исходили из мира, которого он не мог достичь, в котором не мог ориентироваться, который не мог увидеть.

Из мира, за возвращение в который он будет бороться до тех пор, пока не перестанет существовать.

Он почувствовал успокаивающее тепло на своем лбу и легкий намек на влагу. Кинсли снова заговорила с ним, прикладывая теплую влажную ткань к его лицу. Заботясь о нем.

Что я сделал, чтобы заслужить это? Чтобы заслужить ее?

Это не имело значения. Он сделает все, что…

Вскоре ее голос и прикосновения снова ускользнули из его сознания. Опять он не мог прильнуть к ней, не мог осознать ее присутствие и вернуться к ней. Несмотря на всю власть, которой он обладал, он был совершенно беспомощен. Совершенно бесполезен.