Книга Его самое темное желание, страница 106 – Тиффани Робертс

Так же, как когда Благие ворвались в мой дом. Когда они убили мой народ.

Векс зажмурился. А может быть, его глаза были закрыты все это время? Он не мог сказать. Темнота за веками была такой же, как и окружающая его, — безграничной, неизбежной, знакомой.

Но она не была пустой. Она никогда не была пустой, по-настоящему. Кинсли все еще была там. Она не прикасалась к нему, но была близко, и ее присутствие было очевидным. Его душа знала это, тянулась к ней, взывала к ней, тосковала по ней. По Кинсли.

Тем не менее, она оставалась вне его досягаемости. Хотя он и чувствовал ее присутствие, Кинсли не было с ним в этой темноте, и это было к лучшему. Она заслуживала гораздо лучшего, чем это.

Звук защекотал его ухо. Он был слабым, как будто его принесло ветром с большого расстояния — как и многие другие звуки в этой пустоте. Но когда он сосредоточился, звук обрел форму. Не просто один звук, а несколько, наложенных друг на друга, чтобы сформировать большее целое.

Музыка лилась из барабанов, свирелей и лир. Он не слышал ничего подобного уже… много столетий.

Векс открыл глаза и обнаружил, что смотрит в то же самое окно башни, что и раньше. Отражения луны и звезд мерцали на поверхности озера, словно стремясь вырваться из временных рамок, в которые они были заключены. Леса и холмы буйствовали летней зеленью, а полевые цветы бледнели под ночным небом.

Но вместо костров и палаток среди деревьев и вдоль берега примостились постройки из камня и дерева, а большую часть пространства между ними покрывали большие навесы из шкур и парусины. Тут и там горели кухонные костры, но их свет не мог сравниться с многоцветным сиянием множества свечей и волшебных гирлянд, которые гоблины развесили в своем поселении, и которые дополнялись десятками огоньков, порхающих между строениями.

Великое множество гоблинов собралось в центре новой деревни, где они танцевали под музыку, которую Векс едва мог слышать из своей башни.

Он издавна ценил песни своего леса — мелодии дерева и корней, ветра в листьях и воды, плещущейся о землю, птиц и зверей, жизни. Эта музыка была другой. Она была родом из почти забытого прошлого, из древних дней, когда ребенок по имени Рид бегал и играл со своими соплеменниками, исследуя труднопроходимые горные долины, взбираясь на самые высокие холмы и блуждая по самым темным лесам, в которые они осмеливались заходить.

Она была родом из прошлого, что было выжжено огнем и золотом.

В смутных отражениях на окне Векс не видел себя. Там был только маг в мантии, его красные глаза пылали, и неясное голубое пламя из трех огоньков парило вокруг него.

— Они лишь отвлекают. Не более того, — тихо сказал маг.

Грудь Векса заныла. Он не знал, была ли это воображаемая боль или боль от его тела, где бы оно ни находилось в этот момент.

Отвлечение, да. Но и гораздо больше. Напоминание.

Будущий провал.

— Я присоединюсь к празднеству, — сказала Вспышка из-за спины Векса.

— Как и я, — добавила Эхо.

Маг пренебрежительно махнул рукой.

— Я не буду лишать вас возможности повеселиться. Но у меня есть другие дела этой ночью.

С радостными трелями два огонька умчались прочь.

— Тебе не нужно медлить, — сказал маг.

— Я просто хочу еще немного полюбоваться видом, — ответила Тень.

Маг фыркнул, подходя ближе к окну.

— Это… — обречено, — обнадеживает.