Книга Его самое темное желание, страница 40 – Тиффани Робертс

— Значит, я не злой?

— Это еще предстоит выяснить.

Векс замолчал, и Кинсли рискнула еще раз взглянуть на него. Он все еще наблюдал за ней, его мрачный взгляд сменился задумчивым.

Она отрезала кусочек сыра от ломтика на своей тарелке, отправила его в рот и чуть не замурлыкала, наслаждаясь сливочной текстурой. Боже, это, должно быть, лучший сыр, который она когда-либо пробовала.

— Где твои… крылья? — спросила она.

— Убраны.

Кинсли непонимающе уставилась на него.

— Убраны?

Векс изогнул темную бровь.

— Ты знаешь это слово, не так ли?

Вспышка просияла, делая короткий жест в сторону гоблина. Векс взглянул на огонек и хмыкнул.

— Конечно, знаю, — сказала Кинсли. — Но я не понимаю этого. Я не вижу крыльев, выпирающих из-под одежды. Они съемные? Ты можешь просто отложить их в сторону? Они волшебные? Ты понимаешь, что «убраны», — она подняла руки, имитируя кавычки, — не совсем ответ на мой вопрос?

— Если ты хочешь получить конкретные ответы, — сказал он, берясь за подлокотники кресла и подаваясь вперед, — возможно, тебе было бы полезнее задавать более конкретные вопросы. Мои крылья проявляются, когда я в них нуждаюсь. Если ты хочешь видеть в этом волшебство, пожалуйста.

— Ты родился с ними?

Мускулы на его челюсти дрогнули.

— Да.

— Тогда они на самом деле не волшебные.

— И все же магия вплетена в самые фибры моего существа, — проскрежетал он.

— У всех гоблинов есть крылья?

— Нет.

— Могу я увидеть их снова?

— Заканчивай свою трапезу.

— Это правда, что гоблины любят пугать детей и угрожают съесть их?

Он провел рукой по лицу, прежде чем вернуть ее на подлокотник.

— Если бы это было так. Может быть, тогда я был бы избавлен от подобных вопросов.

— А фейри здесь есть?

— Ешь.

Кинсли фыркнула, взяла деревянную вилку и снова уставилась в тарелку.

— Ничего не могу поделать с любопытством.

— Но я думал, что ты более чем способна сдерживать слова, которые слетают с твоих губ.

— Значит, мне нельзя говорить?

Низкое рычание раздалось со стороны Векса.

— Какой бы привлекательной ни была эта идея, я ничего подобного не говорил.

— Нет, ты этого не делал. Но ты бы предпочел, чтобы я закрыла рот и раздвинула ноги, верно?

— Это, безусловно, ускорило бы наши переговоры.

Огоньки замерцали и быстро заговорили, их голоса кружились в воздухе, как призрачные призывы, разносимые ветром.

Кинсли уставилась на Векса.

— Ты мудак.

Его пальцы согнулись, вцепившись когтями в подлокотники кресла. Он, должно быть, услышал огоньки, должно быть, увидел их, но не обратил на них ни малейшего внимания.

— Тебе нравится еда, человек? Моя кровать была удобной?

Бросив вилку на тарелку, Кинсли встала и посмотрела на него, махнув рукой в сторону стола.

— Ты думаешь, еда и мягкая постель все решают? Ты мой похититель. Мой тюремщик. Ты можешь украсить камеру так, как тебе нравится, но это не меняет того, что она собой представляет и кто ты такой.

Он откинулся на спинку стула, и напряжение, которое было в его позе, сменилось чем-то более отчужденным.

— Ты всего лишь средство для достижения цели, Кинсли Уинтер Делани, и ты связана своим словом выполнить эту роль.

Она всплеснула руками.

— И это все оправдывает? Это оправдывает то, что ты собирался сделать со мной? Что ты собирался…

Его кулак опустился на стол с такой силой, что все на нем загремело, напугав Кинсли, и он вскочил на ноги.