Книга Ткач, страница 63 – Тиффани Робертс

Рекош отдернул руки с неуверенной трелью, широко раскрыв глаза.

— Я причинил тебе боль?

Ахмья скрестила руки на груди, крепко прижимая, чтобы унять боль в сосках, и покачала головой.

— Н-нет. Ты не причинил мне боли. Я в порядке.

— Хорошо, — эхом отозвался он, подергивая жвалами, пока рассматривал ее. — Но ты двигалась так, словно я причинил тебе боль.

Боже, он причинил ей боль, но не так, как думал.

— Я… просто была удивлена, — она сжала бедра, желая, чтобы это ощущение исчезло, избавило ее от этой муки. Как могла такая простая вещь, как прикосновение большого пальца к соску, возбудить в ней такое вожделение?

Потому что это был он.

Даже когда она прикасалась к себе сама, то никогда не чувствовала ничего столь же сильного, как эта маленькая ласка.

— Ты не причинил мне вреда, — сказала Ахмья. — Я обещаю. Мне просто… просто холодно.

От него донеслось низкое гудение. Он провел костяшками пальцев по ее щеке.

— Но твоя кожа красная и теплая.

У нее вырвался нервный смешок.

— Люди обычно не чувствуют себя комфортно, находясь обнаженными рядом с другими, помнишь?

— Ах, — он опустил подбородок в легком кивке. Его нижние руки опустились на ее бедра, одна из них поймала узел на юбке и распустила его. — Но ты будешь чувствовать себя лучше без мокрого шелка, а я не кто-то другой. Я Рекош.

Сердце бешено заколотилось, когда он снял шелковую юбку с ее талии, отведя ткань в сторону, и холодный воздух обдал полностью обнаженное тело Ахмьи. Она впилась пальцами в плечи. Она никогда не стояла обнаженной ни перед кем, кто не был медицинским работником, кроме Айви, Келли, Лейси и Ансет.

Но с Рекошем все по-другому. Было что-то волнующее в том, чтобы предстать уязвимой и беззащитной перед ним. Что-то волнующее в том, как его алые глаза скользили по ее телу. Она задрожала, и возбуждение внутри усилилось.

Рекош сделал медленный, глубокий вдох, который перешел в едва слышное рычание. Его застежки сдвинулись, плотно прижимаясь к щели, и румянец залил все тело Ахмьи, с головы до пят.

Он знает. Он знает. О Боже, он знает.

Рекош рассеянно опустил юбку рядом с топом. Она могла только наблюдать, как он шире расставил ноги, поставив передние по обе стороны от нее, и опустился.

— Кир’ани ви’кейши, — он легко провел тыльной стороной когтя по линии крошечных шрамов на животе, заставляя ее плоть дрожать. Его рука продолжила опускаться к шрамам на бедре, самый верхний из которых был очень близко к ее киске.

Она затаила дыхание, боясь пошевелиться, боясь издать хоть звук. Боясь раздуть пламя, бушующее внутри нее, чтобы оно не поглотило ее.

Свет снаружи померк, и дождь усилился.

Рекош наклонился вперед, упираясь нижними руками в землю, и приблизил к ней голову. Глаза Ахмьи вспыхнули. Его дыхание было теплым на прохладной коже ее живота, но оно не могло сравниться с жаром его взгляда.

Все, что она могла сделать, — это не извиваться, не опустить руку к лону и не зажать между бедер.

Все, что она могла сделать, — это не умолять его положить свою руку туда.

Наполовину трель, наполовину рычание, которое он издал, завибрировало в воздухе между ними, отчего Ахмье стало намного труднее сохранять контроль. Он обхватил ее бедро верхней рукой, зацепив за колено, и приподнял ногу.

— Рекош! — она покачнулась и вытянула руки, положив их ему на плечи.